Мне-то наивно казалось, что сейчас выслушаю историю о давней мечте, а тут… «Я хотела журналистом быть. Побоялась, что не поступлю».
Мне вспоминается знакомство с Евгенией. Рейд по благоустройству. Палящий июль. И нужен специалист, кто бы мог опознать копытных «нарушителей» в лицо. То есть в морду.
– Звоните Жене!
Звоним. Через несколько минут Евгения стремительно врывается в тесный кабинет Матурского сельсовета с ребенком наперевес.
– А вы сможете? – мальчонке года нет. Шустрый, глазастый крепыш… Ой, как с таким-то крохой по местам обитания бродячего скота.
– Смогу, Ванюшка привычный.
И в самом деле – смогла. И Ванюшка за весь наш утомительный рейд не закапризничал. Он легко и, казалось, порой с удовольствием преодолевал на руках у матери то дорогу к заброшенному гаражу, то езду по колдобинам в УАЗике. И мама – хрупкая, худенькая – словно и не замечала его веса. Своя ноша не тянет?
Тогда еще помню удивило, что Евгения не просто называла чьи это лошади. А окликала животных по именам: Звездочка, Карька, Буланка. «Надо же, – подумалось, – она что весь скот так знает».
Ощущение бесконечного оптимизма, вихря энергии, звонкого смеха, подвижности… И еще того, что знаешь её уже сто лет и один год. Все хотелось окликнуть её попросту «Женя!». Есть люди, которые располагают к себе моментально. Просто они – естественны и честны, без натянутого желания казаться лучше, выше, важнее.
И если бы не просьба написать о ветвраче Евгении Викторовне Петровой, все равно бы написала. Было и еще одно – у Жени четверо детей, читатели – четверо! И воспитывает она их одна. Так сложилось. Но вот вновь встреча, два часа разговора уже в редакции – и хоть бы слово о тяжкой женской доле, о нехватке средств.
Сидят передо мной три солнышка – Евгения, дочка её Полинка и Ванюшка. Точнее, это Евгения сидит. А Полина и Иван в бесконечном движении. А дома еще ждут Никита – 18 лет, Ангелинка – пяти лет.
В профессию Женя пришла с легкой руки дяди – Геннадия Чертыгашева, ветеринара с большим опытом работы. Он помог поступить в сельхозтехникум.
– Училась, потому что надо было учиться. Чтобы было хоть какое-то образование. Окончила техникум. Июль, сижу дома, звонит дядя Гена:
– «Что делаешь?»
– «От учебы отдыхаю».
– «Завтра на ветучасток».
Вышла. И спасибо аскизским учителям – ветврачам. Они меня везде и всюду с собой. Учили так, что нельзя было не научиться.
– А первый свой самостоятельный опыт помнишь?
– Такое не забудешь. Инструменты мою. Я тогда за санитара была. Заходит посетитель. Старый наш ветврач – Бодягина Надежда Александровна, задремала. И вот она так глаза приоткрыла и говорит ему: «Вон видишь по залу молодуха шныряет – бери её. Пусть она кастрирует». У меня чуть инструменты из рук не выпали: «Я???». «А кто? Ты! Два бычка и боровок, без шести яиц не возвращайся». Меня трясло: как, что? Вся теория в голове перемешалась. Себя в кулак собрала, чтоб страха не показать… И что? Сделала все, даже чисто. Собрала, что с меня требовали – все шесть. В пакет сложила. Приехала и на стол Надежде Александровне кинула. Она мне – руки покажи. Я вытянула. Она спиртом мне на руки – чтоб всегда твердые были. Никогда не тряслись! Ну вот так и посвятили в профессию.
А потом к хрупкой и маленькой Жене напрочь привязалась слава женщины, что любого быка с ног свалит, если надо.
Об этом случае Женя тоже рассказывает, сквозь смех.
– Отправили быка кастрировать. Прихожу. Ходит – здоровый такой – трехлетка. Он по ограде ходит на веревке. А на заборе человек десять мужиков сидят. Я им – почему бык еще не на левом боку и не связан. А они мне – так как к такому подойти? Убьет к черту! Что делать, подхожу, беру эту веревку, попросила еще одну – на рога. Вторую веревку вместо повала закинула, передала мужикам – за забор – держите. Свалили. Вот потом пошла молва, что с любым быком справлюсь.
– Женя, – мучит меня интеллигентский вопрос, – а вот скажи, человека лечат, стараются обезболивать. А животное, с ним ты как? Ну, чтоб меньше страдало.
Я-то уже в голове сложила строчку о бесконечном милосердии, но слышу в ответ – честное:
– Не всегда. Бывают ситуации, когда времени на обезболивание нет. К примеру абцесс (нагноение) когда вскрываешь, а они могут размером с голову ребенка быть. Обезболивание время занимает. А чем скорее вскроешь, тем лучше. Не обезболиваю, главное вскрыть. И я просто сразу делаю дырку. Но напрасной жестокости не терплю.
Знаешь, однажды, было, что я не смогла эту дырку сделать. Вспомнила, это еще в Аскизе. В хозяйстве у одного коневладельца, вызов за вызовом – и все абсцессы. Я не могла понять, откуда такое количество. Потом поняла, они их обучали под седло так – лупили палкой, куда попадет и пока не устанут. Вот вновь к нему вызвали. Жеребчик, от лба до носа – отбита морда, и громадный абсцесс. И вот надо сделать эту дырку, надо, а у коня из глаз слезы катятся. Он так натерпелся, его так мучили, что я уже не могу ему боль причинить. Ведь столько их вскрыла этих гнойных ран. А тут не могу. Попросила коллегу. Он вскрыл, я уже остальное. Высказала я тогда хозяину, что нельзя так, лошадь. Она же с виду – громадная и мощная, а она очень нервная, нежная. И с ней особенно бережно надо.
– У тебя к лошадям особое отношение?
– Что есть, то есть… я люблю лошадей.
– Слушай, а вот все свои навыки, на людях случалось применять, ну там уколы ставить, не знаю…
– Случалось. Но в том случае, если другого выхода нет. Мне проще увести к врачу. Помню, маме пришлось ставить. Мама жаловалась, что я ей, как корове ставлю. Но рука то уже на животных настроена. Потому – лучше к врачу.
В разговор вдруг вплетается звонкий Полинкин голосок:
– А я раз коленку разбила, с велосипеда упала. Я сама себе обработала. Нашла перекись в аптечке и залила.
– Мама научила?
– Она так делала.
Женя – удивительная мать. В ней сочетаются строгость, смелость и умение доверять детям. Семья их – это такой боевой и дружный коллектив, где каждый знает свою ответственность. Полинка в её 11 лет уже коз доит сама. А их у Петровых – 10 штук, и еще корова. Причем росли младшие Петровы всегда рядом с мамой.
– Я с мамой на работу тоже ходила. Мы поросят кастрировали.
– Страшно не было? Кровь и все такое.
– Ну и что, кровь? Мама же не боится. Я буду как мама, ветврачом! – тут же сообщает Полина.
Так это уверенно и смело говорит. Они вообще бесстрашные, эти Петровы. Это от мамы. Вот уж кто не боится перемен и внезапных потрясений.
Однажды она изменит профессии, уйдет работать в ПТУ. Возьмут секретарем. А потом сама попросится мастером:
– Группа была трактористов. Мальчишки там были такие неприкаянные. Из 25 человек – 5 на учебу ходило. Мне их почему-то жалко стало. Я попросилась к ним мастером.
И вот представьте, что из этой группы мальчишек, хулиганов и лодырей Евгения собрала таки единый коллектив. Экзамены сдали все. И права на трактор тоже получили все.
– Ой, как я на них ругалась. Как кричала. А они обступят меня. «Ну мамка, ну что ты кричишь…Мы все поняли». Я и теряюсь.
– Мамка?
– Звали меня так, когда другие педагоги не слышали.
– А ушли почему из училища?
– Так сложилось. Дочка заболела. Я всех предупредила, что пока она в больнице, я буду опаздывать и уходить раньше. Но не все поняли. Высказали, что мол: «Плевать на твоих детей. У тебя здесь – 25 детей. А остальных забудь». Они – правы. Но я так не могла. Уволилась. Дочка выздоровела. Вот потом и приехала в Таштып.
Да, бесстрашная птица… Подхватив детей на крыло, она без страха меняет Аскиз на Матур. Без раскачки и промедления.
– На Матуре-то сразу приняли?
– Нет, присматривались. Потом поняли, что работать могу, стали доверять.
Стали доверять – слабо сказано. К ней порой не только идут, но и едут.
– Раз мужчина из Шепчуля приезжает, лошадь у него.
– Подожди, почему из Шепчуля? Там же есть ветврач в Большой Сее.
– Ну, он постоянно приезжает ко мне. Да, какая разница откуда? Я бы и в Таштып помчалась.
– Такая хорошая? – подковыриваю.
– Да причем тут – хорошая, плохая. Когда болеет скотина – это беда. Даже если по цене взять. Нужна помощь – надо ехать. Главное, чтоб не затянули. Вот нынче выдалась весна тяжелая…
И далее следует рассказ, какой-то жуткий для моего изнеженного уха. Как с огромным опозданием вызвали к корове, что никак не могла растелиться. И как буквально запустив в утробу руку по самую шею, до онемения плеча, Женя вытягивала уже мертвого теленка, спасая хотя бы корову. Рассказывает она это так, как рассказывал бы любой профессионал. Это я слушаю и тихо шалею. Три часа вытаскивать мертвый плод, чтоб раззявам-хозяевам спасти кормилицу.
– Послала бы ты их. – Не выдерживаю. – Сами же затянули.
– А корова-то тут причем? – удивленно.
Потому и летит на помощь по первому вызову – пешком летит, на машину не скопила, ветеринар, который не умеет по-другому.
И летит, нередко подхватив ребёнка, если оставить не с кем. Потому что она мать, которая не может бросить дитя без присмотра, не умеет быть равнодушной или плохой матерью.
Вот секрет успеха Евгении Петровой – она не может быть другой. В ней ответственность, неуемная жажда действия и бесконечная любовь к жизни, животным, детям выше, чем все прочие чувства.
Уже прощаясь, она скажет:
– Думала, что бы я хотела изменить в своей жизни… Ничего. Пусть все остается, как есть.
Когда мне будет казаться жизнь тяжелой, я вспомню Евгению Петрову. Хрупкую птицу, способную свалить быка и нести на спине четырех птенцов. Удачи тебе, птица Женя! И солнышка в пути!
Наталья Ковалева
Оставить сообщение: