Галина Владимировна меня всегда восхищала. Она была бессменным главой сельсовета много лет. Женщина высокая, статная, невероятной энергии, смекалки, практичности. Всегда подтянутая, аккуратная, позитивная. Мне довелось поработать с ней полгода, она уже давно была не пенсии, но народ никак не хотел отпускать с работы своего главу. Однако трудиться бесконечно невозможно, и пришёл тот день, когда мы проводили ее на заслуженный отдых.
За полгода совместной работы я научилась у нее многому: слушать людей и, если дал им слово – держать его, быть внимательным к каждому, продумывать свой шаг с перспективой на будущее и, наверное, самому главному – чужой беды не бывает, тем более в селе.
И конечно, тогда мне, молодой девчонке, было интересно, какой муж у этой потрясающей женщины. Так как я была не местная, подруг у меня еще не было, у своих новоприобретённых с помощью замужества родственников я стеснялась спросить, то мне оставалось лишь придумывать. И глядя на Галину Владимировну мне представлялся ее муж: такой же высокий, косая сажень в плечах, смелый, решительный и обязательно мастеровитый, с хорошей хваткой сельского мужика.
Мы стали соседями Галины Владимировны спустя три года после нашего с ней знакомства. За это время мы смогли скопить какую-никакую сумму денег, взять кредит в банке и, отделившись от родителей мужа, купить дом рядом с ней.
Вот тут и стали мои розовые очки менять свой цвет. Дом Галины Владимировны был небольшой, но крепкий, построенный из лиственницы. В моем представлении дом главы сельсовета, пусть и бывшего, должен был быть раза в два больше. Усадьба – самая обычная, разве что сад чуть больше, чем у других, и специальное место для игр с качелями, песочницей и небольшим домиком – здесь проводили свое время ее внуки.
Муж Галины Владимировны… Геннадий… Гена… Дед Гена. Небольшого роста, невзрачный, молчаливый, задумчивый, ходил он, всегда опустив голову вниз. Раз в несколько месяцев он уходил в запой. На эти полторы недели он переезжал во времянку, и пил там, пил, пил. Галина Владимировна приносила ему еду, а потом приглашала медсестру, которая ставила Геннадию капельницы, помогая прийти в себя. Все это не укладывалось у меня в голове. Более противоречивой супружеской пары я не встречала. Абсолютно, абсолютно разные, что внешне, что внутренне.
Геннадий становился совершенно другой, когда приезжали внуки. Только в эти дни его можно было увидеть в полный рост и услышать его голос. Дети, которым постоянно было что-то надо, тормошили деда без остановки. Четыре внука, четыре пацана, непоседливые до невозможности и такая же девчушка – еще то испытание. Даже мы порой уставали от их шума-гама, а дед Гена – нет. Как правило, к их внукам присоединялись двое наших детей, и проделкам и шалостям их не было конца. Исправлял все последствия бурной ребячьей деятельности Геннадий, стараясь утаить от нас, что они натворили, и никогда не ругался, только спокойно объяснял, как надо было сделать, чтобы получилось нормально.
Шли годы. Галина Владимировна, казалось, их не замечала, оставаясь все такой же деятельной. Свою энергию она направила на выращивание цветов и рассады, с радостью делилась ими со всеми соседями. А вот деда Гена стал прибаливать, то и дело лежал в больнице. Там же он и умер. И как-то сразу Галина Владимировна стала маленькой, хрупкой, беспомощной.
После сороковин, когда все разошлись, а мы с ней, перемыв посуду и убравшись в доме, сидели на веранде, она ответила на мой вопрос о том, как же так получилось, что такие разные люди стали мужем и женой? Никогда я его не задавала, но проницательная женщина читала его в моих глазах.
«Замуж я вышла поздно, в 28 лет. Это сейчас к незамужним девкам более-менее спокойно относятся, а в мою молодость все было иначе.
С детства я росла активной: октябрята, пионеры, комсомольцы, кружки разные – везде я в первых рядах. Домой приходила только ночевать. Легко поступила в педагогический, также легко его закончила, вела активную работу по партийной линии, постоянно ездила на всевозможные съезды и курсы. Потом поступила в Высшую партийную школу. Много раз мне предлагали переехать на работу из нашего района в город, в разные города Советского Союза. Но я хорошо знала – я хочу жить в своем селе и сделать для него много-много хорошего, изменить жизнь к лучшему.
О замужестве даже не думала. Хотя нет, думала, но видела, что нет парня по духу мне, такого же сильного. А еще внешность, ты же видишь, какая я рослая, а тогда еще полной была. Этакая гром-баба с энергией на пятерых. А таких замуж неохотно берут.
Да если честно, мне больше нравилось работать, заниматься общественными делами, чем домашними хлопотами. Конечно, как каждая деревенская девчонка я все умела: и за скотиной ходить, и огород посадить, и дом в порядке держать. Да и готовила всегда вкусно. Только не любила я этим заниматься, делала, потому что надо, без желания. Зато на работу шла с удовольствием и готова была пропадать там бесконечно.
Тогда я думала, что односельчане, видя, как хорошо я работаю, как много делаю для села, простят мне то, что нет у меня мужа, детей. Но… как бы хорошо ты ни работала, все равно в глазах общества ты, как бы это помягче сказать, бросовый материал, потому что никто тебя замуж не берет. Да и бабы косятся – холостая, а значит представляешь опасность. В селе всегда так было – неважно, какой муж, лишь бы был. Вот тогда тебя ценят и уважают.
Кроме того, мне намекнули, что если я хочу и дальше продвигаться по партийной и карьерной линии, желательно быть замужем. Вот я и задумалась: за кого мне пойти. Село наше хоть и большое, а желающих взять замуж не было. Родственники, подруги тоже не могли мне жениха найти. Так мой выбор пал на Гену.
Появился он у нас в селе за несколько лет до этого. Откуда – толком никто не знал. На постоянной работе не задерживался из-за того что каждые два-три месяца уходил на 1,5 недели в запой. Выживал с помощью подработок, то дрова кому-нибудь расколет, то забор починит, то дом поможет поставить. Люди к нему хорошо относились, спокойный, все делал аккуратно. И относились бы к нему еще лучше, если бы он был более дружелюбный.
Как-то встретила я его на улице, остановила. Перебросились парой слов, и, не ходя вокруг да около, говорю ему:
– Гена, женись на мне.
– Зачем тебе это? Зачем я тебе… такой?
– Надо мне.
– А-а-а. Ну раз надо, давай.
Так мы и поженились. Односельчане долго не могли прийти в себя от этой новости. Родители перестали со мной общаться. Жить мы стали у моей бабушки. Она единственная, кто принял Гену.
– Его животные любят, дети к нему тянутся, значит человек хороший! – вынесла вердикт бабуля, добавив, – да взамуже наконец-то будешь.
Так началась моя семейная жизнь. И знаешь, я очень переживала, выходя за него замуж, но ни разу за 40 лет семейной жизни не пожалела об этом.
Ни разу Гена не упрекнул меня, что я не люблю заниматься домашними делами. Молча взял на себя уход за коровами, свиньями, огородом. Готовил, когда я не успевала. И наш дом, усадьба становились только лучше под его руководством. У меня же получалось что-то добыть, привезти, решать организационные вопросы. Единственное, что меня беспокоило – его запои. Нет, он не дебоширил, не буянил, просто сидел и пил, и морально мне было очень тяжело. Как только мы начали жить вместе, сразу решили, что на эти «смутные» дни он переезжает во времянку.
– Душу ему надломили, вот и пьет. Хорошо, что вообще не опустился, – говорила, успокаивая меня, бабушка. И однажды я убедилась в том, как она права.
В очередной его запой я понесла ему очередную бутылку и закуску, открыла дверь и увидела, что мой муж сидит на полу, обхватив голову руками, плачет и приговаривает:
– Мама, папа, нет, не надо…
Долго я не могла его успокоить. Но тогда-то я и поняла – бабушка была права. Беспокойство как рукой сняло, единственное, от чего переживала, что умрет рано из-за последствий своих пьянок. Тогда я уже стала понимать, что лучшего мужа мне не найти.
Дети, дом, хозяйство – всегда все в порядке. И от этого было очень спокойно на душе. Когда родился наш первенец, узнала я Геннадия с другой стороны: он всегда сам вставал к сыну ночью, пеленал его, качал, убаюкивал. После того, как я его покормлю, говорил:
– Ты спи, отдыхай, я сам, сам.
Он старался проводить с ним как можно больше времени.
– Я же говорила – хороший человек! – приговаривала бабуля, довольная своей проницательностью.
Через два года родился второй сын, потом третий. И с каждым своим новым отцовством Гена брал на себя все больше и больше обязанностей. Помогал стирать, гладить.
Когда начались школьные будни, решила – уроки с детьми буду делать я, так как искренне считала, что умнее мужа (у меня же высшее образование!). Но как оказалось, Гена мой тоже был не лыком шит. Он не просто мог понятно все объяснить детям, он мог на практике поставить с ними легкие опыты по физики или химии.
– Вся жизнь – наука. Что ж тут сложного.
Да и честно говоря, дети предпочитали делать уроки с ним. Они всегда к нему по-особенному относились. Меня любили, жалели, помогали. А вот отца уважали и слушались беспрекословно. Про его запои говорили: «Папа заболел». И никогда не осуждали его за это.
Еще Гена очень любил играть с мальчишками, особенно, когда никто их не видел. И мы с бабушкой старались предоставлять ему эту возможность. Только возёкаясь с ними, он будто оттаивал, шутил, смеялся.
И знаешь, за все годы он ни разу не то что руки, голоса не повысил. Не выносил, когда ругались при нем, и делал все, чтобы ругани не было. Хотя нет, однажды повысил голос. В тот год с большим трудом мне удалось добиться строительства новой школы. Большое, современное здание ждали все, но стройка шла тяжело, строители на редкость плохие к нам приехали. У меня за годы работы вошло в привычку рассказывать мужу про свои дела, уж очень он хороший слушатель был. А еще мне казалось – выговорюсь ему и легче становится. Мне не нужен был совет, просто выплеснуть все. Вот и про школу постоянно жаловалась.
Однажды вечером придя с работы, я занялась домашними делами, Гены дома не было. И тут прибегает соседка:
– Галя, Галя, иди скорей, там твой строителей чихвостит!
От удивления я даже ничего спросить не смогла, только оделась побыстрей и побежала к школе. По пути встретила Гену.
– Пошли домой, – только и сказал он мне.
Гена, конечно же, ничего мне не рассказал, лишь назавтра я узнала, что мой спокойный муж с помощью громкого голоса и отборных выражений привел веские доводы, почему они должны все сделать хорошо. А вот прорабу он что-то тихо на ухо сказал. И что самое интересное, строители после того случая начали работать на редкость добросовестно.
Все что удалось сделать за годы моего руководства: построить школу, дом культуры, садик, проложить асфальт и водопровод – это все благодаря Гене. Я не просто могла направить свои силы на работу, зная, что дома все хорошо, он еще мог дать ценный совет, да так незаметно, что я долго думала, что сама до этого додумалась. Спустя годы я поняла – в нем была моя сила. Кому скажи – не поверят».
На первый взгляд неприметный алкоголик, а внутри – огромная личность, которую надломили, но которая сумела остаться человеком.
Зоя Лукашевская
Оставить сообщение: