А случилось вот что. Заболела у нас такса. И беда в том, что заболела она в пятницу. На работу дозвонился взволнованный муж в 16.45. Пятница! Вечер! Была бы еще б корова-кормилица, крайне важное животное, или на худой случай поросенок, кому всю зиму семью кормить, но собака? В полном отчаянии звоню Юрию Васильевичу Харламову, главному государственному ветеринарному инспектору Таштыпского района. И не надеялась на ответ, но Юрий Васильевич попросил симптомы назвать. Назвала.
– Как бы не чумка у твоей звезды...
«Звезда» – это потому что рассказами о проделках таксы я периодически читателей газеты снабжаю. И фотографиями тоже...
–Так что делать-то?
– Вези утром в ветучасток.
– В субботу?
– В субботу, я тебе телефон дежурного врача скину – Любовь Алексеевна Гранина. Сейчас позвони, проконсультируйся, а утром к нам. Любовь Алексеевна там с утра точно должна быть, если по вызовам не будет бегать.
Любови Алексеевне я позвонила. И по телефону, ребята, она дала рекомендации, что сейчас поставить собаченции, чем попытаться напоить и накормить, чтоб сберечь её силы до завтра. Проконсультировала, как развести лекарство, убедительно просила развести с новокаином ибо антибиотик этот болючий, как ставить, куда, чтоб собаке было не так больно. Я умею ставить уколы. Но эта консультация... какой-то пример гуманизма, мне несколько раз повторили, как сделать все, чтоб животное не терпело лишних мук. И продиктовала мне свой адрес, чтоб в случае чего ехали с собакой к ней на дом.
К слову сказать, через три часа после первого укола таксюха поела. Еще один укол на ночь. И утром она уже подошла к чашке сама, и виляла крысячьим хвостом. И нос перестал пугать раскаленностью. Нет, он оставался сухим, но уже не был столь горячим.
Но в 8.30 утра мы втроем, я сын и таксена были у порога районной ветстанции. Двери заперты и табличка «На вызове».
– А ты чудес ждала? – ехидно спросила себя.
Через десять минут ожидания во двор въезжает процессия – две девчушки лет 10-12, с коляской, где улыбается еще одна девуля лет двух не старше. Откуда-то из-под коляски извлекают тощего котенка, он болтается тряпочкой в руках.
– Что с ним?
– Собаки погрызли. У него лапки задние отнялись.
– Ваш котенок? – с сомнением спрашиваю, девчата-то из хороших семей видно, а котя облезлый, глаза гноятся... Таких животных в нормальных семьях быть не может.
– Нет, он бродячий был. Мы его кормили. А один мальчик на него собаку натравил. Специально, – всхлипывает девчуха и передёргивает плечами.
– Их три было, собаки. – перебивает вторая. – Мы их камнями отогнали.
– Не побоялись? – ахаю я.
– Так он же маленький, а они большие! – уже наперебой говорят. – Мы их камнями прогнали... Вот принесли, может вылечат ножки? Я его заберу себе. Его же вылечат, да?
У меня ком подступает к горлу... Если это перелом позвоночника – не вылечат. Не жить котишке, но как об это малышкам сказать, даже очень смелым малышкам? И я молчу.
Две храбрые спасительницы с сестренкой и котенком.
Котя попискивает. Таксена сидит на руках у сына. Ждем.
Звоню Любовь Алексеевне, внутренне возмущаясь: «Не обещали бы уж».
– На вызове я. Свинья. Тут опорос тяжелый. Буду минут через двадцать.
Мне становится стыдно.
Через минуту подъезжает машина – мужчина, вдруг улыбается:
– Тоже собака? Не ест, температурит? И дышит через раз?
– Да, трясется еще так, и вот глаза слепнуть стали, – говорю тихо, как в больнице, когда боишься своей бедой чужую беду растревожить, впрочем мы и есть в больнице, но для зверей.
– Нет, у нашей глаза в порядке, – басит мужчина. – Я-то думал врача домой к себе свозить. Кавказец у меня... А с котенком что?
– Позвоночник похоже сломан. Собаки порвали, – шепчу я.
Девчата всхлипывают над еле дышащим котенком:
– Тебя вылечат, мы тебя Мурзиком назовем. Тебя вылечат. Вылечат... – твердят они, как мантру.
И зубы сводит от этой напрасной надежды.
Мужчина вздыхает и тоже переходит на шепот:
– Девчонок жаль... Не жилец... Усыпить бы его. Ладно, я попозже подъеду, а кто сегодня?
Поднимается на крыльцо:
– Алексеевна? Хорошо!
И только тут я замечаю на дверях график дежурства на выходные с указанием всех сотовых телефонов врачей – четыре фамилии, расписаны все выходные лета – и субботы и воскресенья. Ну да, а как еще? Животные в деревне больше, чем просто домашние любимцы. А машины скорой ветпомощи не изобрели.
Любовь Алексеевна приезжает к месту работы на «Жигулях».
– Ну, что тут у вас? – полноватая, открытое лицо, светлые волосы, лет 35-40... В резиновых сапогах, джинсах, рубашке... Моет руки, набрасывает на плечи зеленый халат.
– Да, мы уже для проформы, знаете, она веселее стала, после антибиотика, поела. И вот даже по двору тут бегала. Только глаза… – лопочу я. И остро чувствую, что за спиной с надеждой ждут отважные спасительницы с крохотным котенком. У них-то все, куда сложнее...
Любовь Алексеевна изучает таксины глаза, удивительно, но та даже не пытается вырваться.
– Прокапайте, – врач называет лекарство. – Он даже бельма убирает. А тут ранение похоже. Кошка в доме есть?
– Есть, окотилась недавно.
– Ну, вот! Скорее всего собака к ней сунулась, видите веко надорвано. Я сейчас закапаю.
– А с чумкой что?
– Да, это никакая не чумка. Простыла. Сейчас послушаем. Продолжайте ставить антибиотик. Пять дней. Купались поди? – спрашивает она сына.
– Да нет, – вдруг раскрывает уста сын, он все молчал и прижимал к себе таксу и вот. – Я её из шланга облил... Жарко же было. Я же не знал, что заболеет.
– Вот вам и причина, о, стоп, это что? – Любовь Алексеевна поворачивает таксину лапу – и где-то под мышкой обнаруживаются проплешины и шершавая корочка. – Сладким кормите?
– Кормим, но я не видела этого.
– Аллергия. Да. На лишай не похоже. Сладкого не давать. Собакам сладкое противопоказано.
И пишет название мази.
– Так-то ухоженная у вас собака, молодцы. От паразитов пропаиваете? Уши у нас что?
Поднимает собачье ухо, одно второе. Я ни слова об ушах не говорила. Наверное, это уже профессиональное. Уж принесли, так всю осмотреть?
– Чистые. Молодцы.
– Были клещики, мы капали, – сообщаю и робко интересуюсь. – Что мы должны за прием?
– Ничего, мы государственные. Ветаптеки у нас знаете где? Вот держите, записала. И сладкое не давать. Девочки! Заходите!
Выходим во двор, но уезжать не спешим... Ждем. Очень хочется утешить девчонок.
Появляются. Осторожно пристраивают котенка в багажное отделение коляски.
– Тётя Люба, мы еще завтра придем?
– Сама приду, и не трясите его, у него спина больная. Сейчас он спать будет.
Ловлю её улыбку...
– Оклемается котенок?
Улыбка гаснет, как летний день. Ждет, пока процессия с котенком и коляской выедет за ворота.
– Нет, но как им скажешь? Я мать их знаю, живем недалеко, поддержу уколами, чтоб хоть не мучился. А так.... – и вдруг начинает говорить быстро, много, как о наболевшем. – И усыпить я не могу. Запретили нам. Рентгена нет. На ощупь ясно – хребет перекусила. В таких случаях уже ничего в наших условиях не сделаешь. Видела, что в городах уже научились и собакам операции делать. И с такой травмой выживают. Даже случаи восстановления есть, если спинной мозг не поврежден, читала. А у нас... Может и дойдет цивилизация, пока чем можем – по-старинке... – Любовь Алексеевна машет рукой.
– Часто у вас такое столпотворение? – интересуюсь. – Как в райбольнице, очередь. Суббота вроде бы.
– Почему-то по субботам чаще всего. Еще к корове надо ехать. Сейчас хозяева приедут. Закупорка книжки (книжка – третий отдел желудка коровы – авт.) похоже. Случалось в лес выезжала, корове там телиться приспичило и отел трудный. Не бросать же животное без помощи. Вся беда в том, что они сказать не могут, что у них болит, по симптомам догадываешься. И хозяева, еще к скоту внимательны, а кошки, собаки... Разве породистые, как у вас, тогда берегут. Денег же стоила.
– Мне её подарили, – почему-то хочется оправдаться за всех хозяев сразу. Но не могу. И меняю тему. – У вас выходные бывают?
– По закону есть. А так, все знают, что я ветврач, идут, да не только ко мне, ко всем так. И какая разница, кто болеет человек или корова? Болеет, значит, болеет. Надо лечить.
Вот так, дорогой читатель, живет человек с огромной и светлой душой и малыми средствами в условиях сельской ветстанции делает все возможное. И любит свое дело. Любовь Алексеевна Гранина – зовут нашего доктора Айболита. И знаете, дышится легче оттого, что вот такие люди, для кого долг врача, пусть и врача для животных, сильнее обстоятельств и денег – они есть самый главный плюс деревенской жизни.
Наталья Ковалева
Оставить сообщение: