Уважаемые читатели! Сегодня мы предлагаем вашему вниманию особый материал. 15 лет назад, он был опубликован в газете «Земля таштыпская», в годовщину юбилея маленькой таежной деревни – Шепчул. Его автор – Маргарита Петровна Шулбаева, увы, ушла из жизни. Но та любовь, что жила в её сердце, любовь к милой малой родине, к дорогому и всегда близкому Шепчулю жива до сих пор в этих строках. Прочтите, вспомните автора, и удивитесь вместе с нами, как может быть велико и безгранично человеческое сердце и малое, казалось бы, село Шепчул нынче встречает свое 225-летие. И теплее, живее, о нём вряд ли кто сможет рассказать. Даем материал без сокращений, которые были в первой версии издания.
Мемуары о жизни, о малой родине, о стране.
Почему? Для чего? Чтобы осознать, что с нами произошло, происходит, будет происходить.
Кандидат исторических наук Александр Шекшеев в своём интервью газете «Хакасия» № 27 от 15.02.2006 г. под заголовком «Сладкая каторга» говорит: «Сегодня у историков горячая пора: пересмотр устоявшихся взглядов, устарелых оценок прошлого с позиций, скажем так, новой ступени осознания». Здесь же чуть ранее: «Война и революция – особые состояния жизни общества, экстремальные, когда всё не так…».
Горбачёвская перестройка, Ельцинская «бархатная» революция оказались для нашего народа не менее экстремальными. В памяти моей хранятся эпизоды послевоенной жизни, хрущёвской «оттепели», брежневского застоя и сегодняшняя жизнь. Как же пережил все эти периоды мой народ? Я не историк, не ученый. Просто хочу оставить в памяти молодых воспоминания о том периоде, чтобы они знали, какова была повседневная жизнь их предков в тот период. Ведь, несмотря ни на что, продолжалась жизнь, рождались дети, уходили в небытие старики, продолжало всходить солнце…
Сипчул – Саранковский ручей
«Вот моя деревня, вот мой дом родной, вот качусь я в санках по горе крутой…». Эти строки о моём детстве, о моей деревеньке, деревянной, дальней». Родилась я в Большой Сее, но детство моё прошло в Шепчуле. Малой своей родиной считаю именно Шепчул. По-хакасски деревня называется Сипчул. В.Я. Бутанаев, доктор исторических наук, заведующий лабораторией этнографии НИС ХГУ им. Н.Ф. Катанова, в своей книге «Топонимический словарь Хакасско-Минусинского края» переводит название деревни, как Саранковский ручей. Это своё название он оправдывает тем, что раньше, до того как здесь стали пасти совхозные стада коров, вокруг деревни было полно саранок.
В годы Великой Отечественной войны сколько людей спасли от голодной смерти корни саранок.
Деревня стоит на речке Большая Сея, впадающей в реку Таштып. В.Я. Бутанаев считает, что этот топоним означает: «Селевая».
Такое название оправданно, так как вплоть до конца 60-х годов прошлого века снегу выпадало много, поэтому весной наши родители не разрешали нам играть в логах, да и вообще в низинах из-за опасности схода лавин. Расположена деревенька наша среди невысоких гор, в низине, среди ручьёв, превращающихся жарким летом в болота.
По сведениям старожилов, Шепчул был основан в 1796 году. Об этой дате в свое время говорил один из авторитетнейших жителей деревни Василий Кириллович Чучумаков (20.10.1892 – 04.08.1972 года), являвшийся прямым потомком основателя деревни Чочия.
В районной газете «Под знаменем Ленина» ( №20 от 19.02.1998 года) уроженец деревни Ананий Николаевич Чучумаков так пишет об истории своей «малой родины: «Датой рождения Шепчула надо считать 1820-ые годы. Именно тогда первым поселился в здешних благодатных местах человек по имени Чочий, который по таёжным тропам пришёл сюда в поисках лучшей доли из соседней Шории». Предполагаю, что все-таки годом рождения деревни следует считать 1796 год, так как именно этот год называл старший по возрасту и приходящийся внуком Чочию вышеупомянутый Василий Кириллович Чучумаков. Ананий Николаевич гораздо моложе, родился уже в советское время, да и приходится он Чочию правнуком. К сожалению, спросить сейчас не у кого. Самый старший в роду здравствующих потомков основателя деревни – Ананий Николаевич.
Вот как описывает события двухсотлетней давности уроженец с. Матур В. Тартыгашев, обобщив воспоминания старожилов деревни: «В поисках добычи охотничьими тропами пришёл Чочий на территорию современного Шепчуля. Поохотившись здесь пять дней, он увидел, что место для жительства хорошее. Лежащая вокруг тайга богата дичью, много ягоды, грибов, кедрового ореха. Речушки богаты рыбой. Трава хорошая для корма скоту. Облюбовав местность, он вернулся в Горную Шорию и всю зиму готовил семью, родственников для перехода на новое место жительства. Весной, как только подсохли таёжные тропы, он перевез семью сюда. Построил здесь дом, посеял хлеб, завел огород. Летом крестьянствовал, а зимой охотничал. Вместе с женой родили и воспитали пятерых парней!
Далее уже из статьи А.Н. Чучумакова: «Самый старший из сыновей Чочия – Таптис, затем следуют: Погдан, Ачах, Хоохай, Тодан, Никанор, Прокопий, Пелагея, Анастасия – дети Таптиса, Анна, Васька, Колчин (Александра), Артон, Сашок, Мария, Ерман (Роман), Тока, Васюка (Василий) – дети Погдана (Кирилла); Михаил, Егор, Евтипей, Ольга – дети Ачаха; Михаил, Ольга, Мария – дети Хоохая; Егор, Парасковья, Валентина –Тодана. В итоге, когда хакасам стали присваивать фамилии, все внуки Чочия стали Чочимаковыми, в советское время в период паспортизации у большинства потомков Чочия фамилия приняла форму «Чучумаковы», однако все они помнят, «откуда они родом», несмотря на различие в написании своих фамилий.
Из детей Чочия зажиточнее всех жил средний сын Ачах. Он ещё до революции, в 1917 году построил в деревне большой «крестовый» дом, рядом четыре амбара, хакасскую юрту.
Позже в деревне появились Колмаковы, Тибильдеевы, Орозовы, Сидеевы, Кызынгашевы, Токчинаковы, Сунчуковы. Некоторое время проживали корейцы, русские.
До 1917 года жители деревни летом крестьянствовали, зимой охотничали. Жили в относительном достатке и благополучии. Об этом свидетельствовали все старожилы. Ведь тогдашний достаток измерялся количеством скота в домашнем хозяйстве и пахотных земель, покосов. А земли хватало всем. Согласно «Топонимическому словарю» В. Бутанаева, в 1917 году в Шепчуле насчитывалось 26 хозяйств. Вероисповедование у сельчан было православное. Крестились в основном в Матурской и Большесейской церквях. Соблюдали все православные праздники, постились строго. Эти традиции они соблюдали и в советское время. Все семьи были многодетными. Младшие чтили старших, старшие уважали младших, в их присутствии крепко не выражались, не ругались между собой, говоря современным языком, подавали младшим живой пример достойного поведения. Женщины признавали главенство мужчины в семье, уважали его. В отсутствие отца, мужа в семье судьбоносные решения не принимались, все ждали его возвращения. В свою очередь, мужчины чувствовали свою ответственность за семью. В деревне не было пьянства, воровства, тунеядства. До середины 60-ых годов прошлого, ХХ, века жители, уходя из дома, закрывали дверь не на замок, а на палочку, т.е. на скобу прикрепляли палочку, чтобы все видели, что дома никого нет. На замок закрывали только в случае ухода из дома надолго. Рассказывали, что однажды, когда в деревне появился вор, ему навьючили украденное, и по всей деревне заставили это протащить. Других случаев не припоминали. Ссоры разрешали мирным путём. Поссорившиеся шли вместе к уважаемому односельчанину, и тот решал, кто прав, кто виноват. Кончалось всё обычно примирением. Так жили шепчульцы до 1917 года.
О том, что царя свергли, произошёл переворот, узнали где-то в октябре. Продолжали жить как прежде, гадая, что будет дальше. В дальнейшем продолжали пользоваться слухами о том, что идёт гражданская война. Никого из сельчан в армию не призывали, так как в царское время инородцы не служили.
«Красные» поразили своей жестокостью
Так прошло года два. Приезжали какие-то уполномоченные, организовывали какую-то ячейку, забирали часть урожая, коней. Слышали об армии Щетинкина, что она гонит белоказаков в сторону соседнего Урянхайского края, «Соян» так называли его шепчульцы. Кто такие казаки, они знали, знали их крутой нрав, недаром вплоть до 50-ых годов прошлого века детей в деревне пугали казаками. Осенью 1920 года «красные» и «белые» вступили в бой на большой поляне возле деревне. Казаков было около полусотни. Выглядели они измученными. Многие были ранены. И «красные», и «белые» дрались отчаянно, шашки так и мелькали, храпели кони. Жители деревни из-за заборов наблюдали за происходящим. Наконец, белоказаки не выдержали, стали убегать в сторону леса. Некоторые забегали во дворы шепчульцев. Одного из них тетка Марфа спрятала в подполье. Пришли красные, нашли его и тут же во дворе зарубили. Один из казаков был совсем молодым, почти мальчишкой. Шапка у него давно слетела, только белокурый чуб развевался на ветру. Он сражался храбро, с трудом оторвался от «красных» и бросился через речку. Немногочисленные наблюдатели из деревни в душе порадовались за него. До самой темноты «красные» прочесывали окрестности в поисках белых, добивали раненых. Их штаб находился в большом «крестовом» доме Ачаха. Им удалось взять в плен 30 белоказаков. Раздев донага, «красные» повели их к речке, туда же стали сгонять местных жителей. На глазах у мирных жителей расстреляли пленных. Только на следующий день сельчане похоронили убитых чуть в стороне от местного кладбища. Захоронили они и того молодого, белокурого казака. Он был зарублен на большой поляне «Ах», находящейся за речкой, в лесу.
Узнав о том, что сельчане похоронили «белых», красные хотели учинить расправу. Положение спас председатель местного комбеда Сидов Николай Иванович. Было ему в ту пору лет 25-26. Был он человеком смышлёным, но самое главное – сносно говорил по-русски. Вот он и пояснил «красным», что трупы захоронили для предотвращения заразы.
В том бою сумели уцелеть семеро «казаков». До самой весны одна шепчульская семья поддерживала их едой в тайге. В деревне об этом знали, но никто не проговорился. «Красные» своей жестокостью поразили их.
Мирные будни
Дальше начались мирные будни. В 1932 году в деревне был организован колхоз «Хызыл анчы», в переводе «Красный охотник». Объединение прошло мирно, добровольно. Тут свою роль сыграло то, что шепчульцы всегда отличались своими родственными отношениями, всё решали сообща, жили дружно. Вот и в этот раз всем миром добровольно объединили хозяйства в коллективное, добровольно стали колхозниками. В результате никто из деревни в 30-ые годы не был раскулачен, не был сослан, расстрелян. Среди жителей деревни не нашлось человека, который бы донёс с умыслом или со страха на соседа, отправил бы донос в соответствующие органы. Наоборот, впоследствии с благодарностью вспоминали, как с риском для себя предупреждали сельчан тогдашние «первые лица» деревни Сидов Николай Иванович и мой дед, Колмаков Пётр Прокопьевич. Они были ровесниками и большими друзьями, сохранили свою дружбу до самой смерти.
Так вот, когда из Таштыпа приезжали «уполномоченные», мой дед занимался с ними делами, а бабушку, Татьяну Николаевну, отправлял тихонечко к Сидееву Н.И. Николай Иванович тут же отправлял своих людей по деревне, чтобы укрывали то, что можно было укрыть. Уже после смерти деда бабушка вспоминала, что уполномоченные тоже были разными, были среди них и жестокие. Так, один из таких приехал верхом на лошади поздно вечером. Семья в это время ужинала. Увидев на столе мясо, он рассердился, сказав, что в трудные времена мясо кушают только кулаки. С трудом удалось успокоить его, пояснив, что мясо добыто в тайге. С тех пор сельчане в присутствии разных уполномоченных мясо старались не есть.
Эта привычка сельчан – укрывать в лесу свои насущные дела – сохранялась до конца 50-ых годов XX века. Так, один лог за деревней до сих пор носит название «Арага тикчен хол», что означает «лог для самогоноварения». Не секрет, что до 60-ых годов прошлого века в хакасских деревнях из айрана варили самогонку. С этим явлением боролись всеми дозволенными и недозволенными методами. А нужно ли было это делать? Ведь ей на смену пришли водка, бражка, спирт. У всех народов есть обычаи, традиции, ритуалы, которые невозможно совершить без «напитков».
В колхозе сеяли пшеницу, рожь, овёс. Во время весенне-полевых работ специально сформированная бригада охотников добывала в тайге маралов, лосей для поддержки колхозников, занятых тяжёлым физическим трудом. Пахали-то на лошадях, сеяли вручную. Зимой промышляли белку, соболя, куницу. Добытое сдавали заготовителям Союзпушнины. Знатными охотниками были Илья Никанорович, Николай Ефтифеевич, Гаврил Васильевич Чучумаковы, Борис Николаевич Кызынгашев, Егор Николаевич Колмаков. Первые двое, кажется, участвовали в Первом съезде охотников. Кроме того, зимой многие занимались извозом: возили различный груз на прииск Кизас на лошадях. Воспоминания старожилов, занимавшихся извозом, описания различных жизненных ситуаций живы до сих пор среди потомков и напоминают теперь уже легенду, а не быль. Женщины в зимнее время шили одежду для членов семей вручную, пряли шерсть, а затем вязали из неё варежки, носки, чулки, свитера. У некоторых были ткацкие станки, они ткали холсты, из которых потом шили одежду. Пожилые члены семьи умели шить обувь из кожи, обработанной ими самими. Кстати, эту обувь шепчульцы носили без портянок, вместо них они употребляли высушенную траву, поэтому они не знали грибковых заболеваний ног.
Председателями колхозов были Николай Иванович Сидеев, Пётр Прокопьевич Колмаков, Григорий Михайлович, Арсентий Михайлович Чучумаковы, Феоктист Фёдорович Тюмереков, Лазарь Медведев. Последним был Михаил Агапович Токпешев. В 1941 году колхоз расформировали, объединили с артелью «Красный труд», находившейся в д.Иничул. Всё хозяйство – крупный рогатый скот, лошадей перевели в артель, туда же перевезли амбары.
Школа в Шепчуле была открыта только в 1934 году. Долгие годы в ней учительствовал Степан Филиппович Туртугешев.
Затем шепчульцев в мир знаний вели Анастасия Ильинична Пидюрова, Феоктист Фёдорович Тюмереков, Кондратий Андреевич Шулбаев, Ефим Евгеньевич Токчинаков, Пётр Николаевич Туртугешев, Яков Игнатьевич Тодояков – до войны. С 1941 по 1945 годы в шепчульской школе учительствовали Иосиф Павлович Тохтобин, Кирилл Степанович Сидеев, Ольга Петровна Колмакова.
Взрослое население деревни умело читать, писать, считать в объеме курсов «ликбеза». Свои приобретённые знания они с успехом применяли в повседневной жизни. Первым общественным зданием стал обыкновенный пятистенный дом, принадлежавший односельчанину. В нём разместили школу. Она находилась там до 60-х годов прошлого века.
Чоон оол и его брат – защитники родины
Война… Что она собой представляет, молодые парни стали узнавать с середины 30-ых годов XX века. Именно тогда хакасов стали призывать в Красную Армию. В числе первых красноармейцев был Степан Евтифеевич Чочимаков, внук Чочия, Он был третьим сыном Евтифея Андреевича. По сравнению со старшими братьями, он был шире в плечах, выше ростом, фически сильнее. За эти данные его в деревне прозвали «Чоон Оол.», что значит «Большой». Родился он в 1908 году. Окончил 3 класса местной школы, что по тем временам считалось большим достижением.
Рано начал работать в личном хозяйстве. Отец имел небольшой участок земли, расчищенный от леса. С организацией колхоза работал там вплоть до призыва в Красную Армию в 1934 году. Попал на КВЖД. Из истории мы знаем, какие стычки происходили там. Домой вернулся в 1935 году, снова стал работать в колхозе. Не больше 4-х лет пробыл дома Чоон Оол. Началась – Финская война. Он участвует в ней, воюет пулемётчиком до конца. С началом Великой Отечественной войны вновь был призван в армию. С пулемётом бился в Сталинграде, форсировал реки Дон, Днепр, освобождал страны Европы. Дожил до Победы и вернулся домой. Он много лет трудился на разных работах, вырастил и воспитал семерых детей.
Неспешные воспоминания фронтовиков во времена нашего детства сохранили в памяти следующую историю о дяде Стёпе – Чоон Ооле. То произошло на фронте зимой. конкретно, где и когда – спросить уже не у кого. Дядя Стёпа шёл вместе со своими, таща на себе пулемёт, следом за наступающими войсками. Кругом были видны следы тяжёлых боёв: подбитые орудия, танки, другая техника, тела убитых немцев и наших. Вдруг на обочине, совсем близко от себя, он увидел убитого красноармейца. Мелькнула мысль: старший брат Иннокентий воюет в пехоте, возможно, и он где – нибудь так лежит, убитый. Подумав, он подошёл к нему и перевернул тело. Солдат застонал. Значит, жив. Каково же было изумление дяди Стёпы, когда он в раненом признал своего брата! Перевязав, он несколько километров тащил его на себе до медсанбата. Иннокентий Евтифеевич Чочимаков выжил, вернулся домой инвалидом. Вместе с женой Матрёной Самсоновной вырастили сына Ефима. После войны, несмотря на тяжёлое ранение и инвалидность, он много лет работал продавцом в родной деревне. После выхода на пенсию, занимаясь домашним хозяйством, физически работал почти до самой смерти, охотился, сажал огород. Оба брата за ратный труд были награждены орденами и медалями. Однако, никто из них своими льготами участников Великой Отечественной войны почти непользовался: на курорты и санатории, на встречи однополчан по местам не ездили, жили в своих собственных домах без всяких удобств, бесплатными коммунальными не пользовались, телефона у них не было, автомобили они тоже не смогли выхлопотать, хотя имели на это право, пенсию получали небольшую, так как колхозный стаж в то время не учитывался. Несмотря на это, они на жизнь не роптали, сожалели только, что здоровья нет.
Уходили на войну целыми семьями
Во время Великой Отечественной войны из нашей небольшой деревушки ушли на фронт 43 человека. Уходили целыми семьями. Вот они:
Братья Чучумаковы Степан Евтифеевич, 1910 года рождения,
Иннокентий Евтифеефич, 1914 г.,
Ефим Евтифеевич, 1918 г. – не вернулся с войны,
Их дядя Чучумаков Семён Андреевич, 1908 г.,
Отец Чучумаков Василий Кириллович, 1892 года,
Его сыновья: Георгий Васильевич, 1920 г. – не вернулся,
Николай Васильевич, 1926 г.,
Чучумаков Илья Никанорович, 1902 г.,
Отец Чучумаков Илья Никанорович, 1908 г.,
Его сыновья: Григорий Ильич, 1924 г. – не вернулся,
Вениамин Ильич, 1926 г. – не вернулся,
Чучумаков Трофим Прокопьевич, 1915 г., – не вернулся,
Чучумаков Григорий Михайлович, 1903 г.,
Чучумаков Роман Иванович, 1913 г. – не вернулся,
Чучумаков Василий Иванович, 1920 г. – не вернулся,
Чучумаков Иосиф Васильевич, 1919 г. – не вернулся,
Чучумаков Иосиф Романович, 1925 г. – не вернулся,
Чучумаков Гаврил Васильевич, 1906 г. – не вернулся,
Кызынгашев Борис Николаевич, 1906 г. – не вернулся,
Кызынгашев Михаил Агапович, 1906 г. – не вернулся,
Кызынгашев Василий Агапович, 1908 г. – не вернулся,
Кызынгашев Иван Хулчунакович, 1915 г. – не вернулся,
Кызынгашев Михаил Игнатьевич, 1924 г.,
Кызынгашев Константин Егорович, 1924 г.,
Братья Колмаков Дмитрий Никитович, 1916 г.,
Колмаков Алексей Гаврилович,1905 г. – не вернулся,
Колмаков Алексей Гаврилович, 1920 г. – не вернулся,
Братья Колмаковы Пётр Прокопьевич, 1895 г.,
Фома Прокопьевич, 1906 г.,
Толчинаков Ефим Евгеньевич, 1919 г. – не вернулся,
Его брат Илья Евгеньевич, 1921 г.,
Сидеев Еремей Иванович, 1910 г.,
Его брат Иван Ефимович, 1918 г. – не вернулся,
Тибильдеев Евгений Прокопьевич, 1926 г. – не вернулся,
Сазанаков Пётр Николаевич, 1910 г. – не вернулся,
Боргояков Николай Фёдорович, 1924 г. – не вернулся,
Куюков Павел Васильевич, 1920 г. – не вернулся,
Орозов Павел Николаевич, 1910 г. – не вернулся,
Сунчуков Еремей Васильевич, 1918 г. – не вернулся,
Токпешев Михаил Агапович, 1915 г. – не вернулся,
Его брат Дмитрий Агапович, 1917 г.,
Кызынгашев Николай Хулчунахович, 1910 г.,
Канзычаков Георгий Гаврилович, 1927 г.
23 человека не вернулись с войны. Сколько детей не смогли получить высшее образование! Им рано пришлось пойти работать в химлесхозе, заготсткоте, позднее в Матурском леспромхозе, чтобы помочь своим овдовевшим матерям поднять младших на ноги. Назову лишь некоторых вдов, которых сама помню: Чучумакова Елена (тётя Йона), вырастила четырёх детей, Чучумакова Парасковья (тётя Паша) – двоих сыновей, Чучумакова Клавдия (тётя Кланя) – четырёх детей, Сунчукова Мария (тётя Маня), двоих детей, Сазанакова Евдокия (тётя Дуня) – дочь, Чучумакова Надежда (тётя Надежда) – четырёх детей. Эти женщины так и не вышли снова замуж, тем не менее, оставались в жизни весёлыми, добродушными, умеющими ценить шутку, песни.
Памяти не вернувшихся с войны шепчульцы при финансовой поддержке Большесейского сельского совета установили в центре деревушки памятник в 2001 году.
Жили шепчульцы в годы войны так же, как вся страна, трудно. Основные добытчики кормильцы были на фронте. Как назло, в те годы даже картошка родилась плохо. Поэтому ели всё, что давала тайга: саранки, медуницу, примулы. Затем следовала черемша, после уже ягоды, грибы. Ягоды сушили, потому что небыло сахара для варенья.
Несмотря на огромные трудности, страна хотела учить своих детей, поэтому в Шепчуле работала школа. Как вспоминала моя мама Колмакова Ольга Петровна, работавшая в годы войны учительницей, чтобы дети совсем не оголодали, выдавали кое-какие продукты в виде крупы, муки по линии районо. Совсем немного. Эти продукты мама сама на себе, в заплечном мешке, приносила в школу. Здесь вместе с техничкой варили похлебку и кормили детей на переменах. Дрова для школы тоже заготавливали летом сами, вручную. Одежда у детей была совсем ветхая, у многих заплата на заплате. Обычной была одежда, сшитая из мешковины.
Кроме тяжёлой хозяйственной работы, учителя были обязаны вести ещё и политпросветработу среди населения. Радио в деревне не было, газет никто не выписывал. Поэтому основными источниками информации были учителя. Вечерами они вмести с учениками готовили подарки для фронтовиков, писали им письма. Об окончании войны мама узнала поздно вечером, когда из сельского совета прискакал нарочный. Моментально новость облетела деревню. До самой смерти Ольга Петровна вспоминала этот день со слезами на глазах. Как радовались односельчане окончанию войны! Обнимались, целовались, просили бога, чтобы родные живыми вернулись с войны, вспоминали, когда от них получили последнее письмо. Те, кто успел к тому времени получить похоронку, тихо плакали, говорили, что надеются, что родные вернутся живыми. Утром Ольга Петровна, как обычно, пешком пошла в Таштып, чтобы узнать подробности. У неё, как у учительницы, были сапоги. Она их очень берегла, и обычно с весны до осени ходила босиком. Вот и в тот раз пошла босиком, перекинув через плечо сапоги. Их обула только перед самым селом Таштып.
Тем временем шепчульцы стали ждать тех, кто ушёл на войну. Ждали даже тех, на кого получили похоронку. Последних ждали даже спустя 20 лет после войны. Не дождались…
М. Колмакова,
правнучка Чочия,
с. Таштып, 2006 г.
Окончание следует...
Оставить сообщение: