А мы молодые, нам сладкого хотелось
Вспоминает Иван Афанасьевич Комаров
– Мне 19 лет было, когда призвали. Нас отправили в Томск, в военный лагерь. Там мы впервые в жизни увидели винтовки. Нам показали, как их заряжать, дали по два патрона, чтобы попробовали выстрелить. Чему могли – научили, а через полтора месяца направили на фронт. С Томска на поезде. Не доезжая до Воронежа, поезд остановился в чистом поле. До передовой пешком. Когда смеркалось, подошли к небольшому леску, там нас ждали лейтенанты, распределили по взводам. Меня поставили минометчиком-наводчиком. Стрелять, заряжать оружие учили, пока не было военных действий. Там же под Воронежем первый бой принял. Много друзей погибло тогда. Мы как-то враз повзрослели и поняли – война.
А все равно возраст не обманешь. Не помню, в каком селе это было. Это уже на Втором Украинском, после госпиталя. По Украине шли. Навстречу нам вышел дедок, седой такой, борода длиннющая. «Стойте», – говорит. Мы остановились. Старик подошел к ульям, достал рамку с медом:
– Нате, сынки, чайку попейте!
Что восторгов-то было. Молодые же, сладкого хотелось.
Молодые… Старики за нами присматривали, постоянно говорили: «Там не высовывайся, туда не лезь – целее будешь». А старикам лет по 40, кому-то больше. Но нам они тогда казались самыми настоящими стариками. С одним я все менял табак из своего пайка на сахар. Подошел ко мне и говорит:
– Ты же не куришь. Давай, я тебе – сахар, а ты мне – табак. Ну, не могу я без курева! И я, конечно, согласился.
Помню, бой был тяжелый. Поднялись в атаку. Артиллерия, кажется, со всех сторон, потом началась бомбежка. Залегли. Каждый прятался, куда только мог. Я за какими-то кочками укрылся. Когда стало немного потише, я выбрался. Смотрю, товарищ мой лежит и рукой свои же внутренности держит. Я кинулся медсестру искать, лошадь, телегу, чтобы в санчасть его отвезти. Да кого там, опять бомбить начали… Мы уже здорово немцев гнали, а они от злости огрызались.
После войны мне сказали, что на мое имя пришел орден Красной Звезды. Я направился в военкомат, узнать, что и как. Там какой-то лейтенант мне грубо ответил, я развернулся и домой. С тех пор больше ничего про эту награду не знаю. Куда ушла? Кому?
Воспоминания записала журналист газеты Зоя Лукашевская
(газета «Земля таштыпская» 12 мая 2010 г.)
Иван Афанасьевич Комаров награжден медалью «За боевые заслуги», орденом Отечественной войны I степени, юбилейными медалями. С боями прошел путь от Воронежа до Белоруссии, трижды был ранен. Комиссован по ранению в июле 1944 года. После войны трудился портным-закройщиком.
И женской руки вековое тепло
Вспоминает Тимофей Александрович Сагалаков
– На фронт я ушел 25 августа 1941 года. Попал в Забайкальский военный округ, 369-ую дивизию, во второй эскадрон кавалерии. Потом направили на Второй Украинский фронт, южнее Харькова. Расселили нас по квартирам по несколько человек, в одной из них жили земляки, все из Хакасии – Сыргашев, Тюмереков, Шулбаев и я.
Под Харьковом противник закрепился в окопах, пять месяцев просидел там. Но все-таки нашим удалось отбить эти окопы и занять их. Теперь даже представить всё это жутко, как через три дня мы все обовшивели, казалось, одежда сама шевелится. Это фрицы нам так удружили. И направили нас на дезинфекцию в этот же поселок, где мы квартировали. Помню, приехал я ночью и постучался в этот дом, а хозяйкой была женщина Полина с двумя детьми, муж тоже на фронте. Она открыла дверь и впустила меня. На полу, на лавках, везде спали уставшие солдаты. Полина показала мне свободное место. Я скинул с себя всё и лег спать, так как находиться в этой одежде уже не было сил. Проснувшись утром, ничего из вещей не обнаружил. Но Полина меня успокоила, сказала, что всё уже перестирала. К вечеру этого же дня я сам помылся, был в своём, во всем чистеньком. Сильное чувство благодарности испытал я к этой доброй, милой женщине, наверное, обстирывая меня, она думала о своём муже. До сих пор вспоминаю о ней с благодарностью.
Утром следующего дня опять заняли боевые места. В 1942 году у Харькова сильные бои были. Помню мы ночью раз у фашистов целый обоз отбили – 12 повозок продовольствия и 8 орудий.
Там меня и ранило, целился я в своего врага, а он в меня. Пуля попала в мою левую руку, челюсть и правое плечо. Но фашист тоже упал, только не знаю, моя ли пуля его достала. После госпиталя со II группой инвалидности вернулся домой в 1942 году. Осколки до сих пор сидят в плечевом суставе, никак не хотят со мной «дружить». Наверное, плохо уговариваю.
Записала воспоминания Маргарита Топакова,
заведующая клубом д Малая Сея. 2008 год, апрель
В мирной жизни Тимофей Александрович Сагалаков работал председателем сельсовета, управляющим в селах Карагай, Чиланы, Бутрахты, Малая Сея, Сиры. Несмотря на свои годы и последствия тяжелого ранения, он был бессменным участником художественной самодеятельности клуба села Малая Сея. Его не стало 8 апреля 2008 года.
Сюжет с воспоминаниями Т.А. Сагалакова на хакасском языке можно найти на канале YouTube – канал ВГТРК (сюжет от 2020 года).
Страшно было. Очень страшно. Потом привыкли.
Вспоминает Валентина Алексеевна Федукина
На фронт она ушла в начале 42-го года. Тогда ей было всего 22 года.
– Я была в 7-й армии, 47-м отдельном батальоне. Сначала нас отправили в Волхово. Когда только приехали, сразу попали под бомбежку. Страшно было. Очень страшно. Поплакали сразу немножко, потом привыкли. Через некоторое время нас отправили на учебу, на 3 месяца. Учили распознавать самолеты по шуму мотора. У нас бинокли, конечно, были, наблюдательные вышки установлены, чтобы было удобнее ориентироваться, по какому курсу он примерно летит. Когда слышишь самолет противника, кричишь: «Граната! Воздух! По 93-му курсу Юнкерс!».
На Ладожском озере стояли. Когда оно замерзало, по нему шли машины, которые доставляли в город продуты. Фашисты их постоянно бомбили. Приходилось на 400 граммах хлеба сидеть, да на капусте. Потом Америка стала нам продуктами помогать.
Хуже было в Ленинграде. Бывало, воздушные бои между нашими «Яками», мы их ласково называли «Ястребками», и немецкими «Юнкерсами» шли по 3 дня. Окраины города разбомбили почти полностью. Трудно было, очень трудно. Людей не хватало. Отдыхали по 3 часа в сутки. Да нам тогда и некогда было думать об отдыхе. Думали только об одном – как Родину защитить?
Бывало, везут раненых, а фашисты бомбят. После бомбежки ходили, проверяли, кто остался в живых. Ходили, конечно, не одни, с начальником, но все равно страшно.
В 44-м году попала в госпиталь. Врать не буду, ранения не было, из-за простуды попала. Мы тогда отдыхали в Эстонской ССР, в Нарве. Там один наш капитан подорвался на мине. Нас-то, бойцов, первыми не пускали, всегда впереди шел начальник. Наступил на мину нажимающего действия. Его на куски разорвало. Страшно вспоминать. Жили в бывших немецких землянках. Чего там только не было, сырость, мыши, крысы… Так мы и отдыхали. Я тогда воспаление седалищного нерва заработала. После госпиталя попала в зенитную часть. Работала на 37-миллиметровой зенитной пушке. Но там уже было поспокойнее. Наводила орудие на самолеты противника.
Мужу, его Олегом звали, тоже нелегко пришлось. Он у меня партизаном был в Белоруссии, за линией фронта воевал. Рассказывал, как однажды они попали в окружение и 13 суток пролежали подо мхом. Голодные, вши заедали… Я все время Нине, дочери, говорю: «Как бы плохо мы ни жили, лишь бы не было войны. Сколько горя и лишений она принесла! Вы счастливые люди – вы под мирным небом живете!»
Воспоминания записала журналист газеты Наталия Жарникова
(газета «Земля таштыпская» 6 мая 2009 г.)
Наталья Ковалева
Оставить сообщение: