 |
| Зырянов Иван Захарович (крайний справа) |
Тема эта не забыта и вполне актуальна в наши дни. Для специальных исследований основные моменты репрессивной политики десятки лет оставались фактически закрытыми. Большая часть уцелевших источников находилась под запретом в силу происходивших в стране политических и экономических перемен.
Мы осознаем и понимаем, что должны обеспечить гарантии для будущего поколения, что такой режим и такая карательная система не смогут утвердиться в современной России. В связи с этим расскажем о нескольких человеческих судьбах, которые непосредственно связаны со сталинскими репрессиями и несут в себе неизгладимую печать того времени.
С особой жестокостью карательные акции обрушились на тружеников Таштыпского района, который в предвоенные годы среди всех районов Хакасской Автономной области был самым экономически развитым – это золотые прииски Анзаса, Кизаса, Балыксы, богатые села, колхозы, леспромхозы. В 1930-х годах в Таштыпском районе репрессиям подверглись 364 человека, из которых 272 человека были приговорены «тройкой» к расстрелу, остальные осуждены на различные сроки в ИТЛ (исправительно-трудовые лагеря). Из воспоминаний Юрия Ивановича Зырянова: «Мои родители, мама Анфиса Савовна Псарёва и отец Иван Захарович Зырянов, 1894 года рождения, были раскулачены и в 1924 г. переехали из Таштыпа в Балыксу, с. Неожиданный. Отец работал монтирщиком (мыл золото) в старательной артели «им. Орджоникидзе». 13 октября 1937 г. его в числе 18 человек арестовали сотрудники НКВД. По постановлению тройки УНКВД Красноярского края от 31 октября 1937 г. все 18 человек были приговорены к расстрелу «как японские шпионы». 4 ноября 1937 г. их расстреляли в г. Минусинске в Сосновом бору.
Когда отца не стало мне было всего 2 года. Мама до самой смерти не знала где похоронен отец. В 1959 г. Постановление тройки УНКВД было отменено, дело в отношении отца прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления. Отца реабилитировали. Немного позднее в 1970-х гг. нам прислали справку о реабилитации отца, свидетельство о смерти, в котором причиной смерти оказалась болезнь почек, год смерти указан 1943. Настоящая же причина смерти (расстрел в г. Красноярске) была указана в свидетельстве о смерти, выданном отделом ЗАГС Таштыпского райисполкомома». Юрий Иванович был признан пострадавшим от политических репрессий в 1994 г., а в 2000 г. «как оставшийся в несовершеннолетнем возрасте без попечения отца, необоснованно репрессированного по политическим мотивам, признан подвергшимся политической репрессии и реабилитирован».
Репрессивная политика советского государства не знала национальных границ. Одной из первых жертв сталинских этнических чисток, которые носили всеобщий характер, оказались немцы. Продолжение этих чисток вылилось в депортацию десятков немецких семей на территорию Сибири. Эти события не обошли стороной семью Ю.В. Бочарова.
«Репрессированным я оказался, если так можно выразиться, «по наследству», по национальному признаку, потому что моя мать была немкой и её как и двух её сестёр выслали с Поволжья в декабре 1941 г., несмотря на то что её первый муж был военным лётчиком и погиб в самом начале войны. Причём, всех сестёр выслали в разные места: старшую – в Кемеровскую область, младшую – в Алтайский край, а среднюю (мою мать) на крайний север – в Усть-Енисейский район для работы в так называемой трудармии. Работа заключалась в том, что надо было ловить рыбу для фронта. Ставили сети и таскали невод по грудь в холодной енисейской воде до той поры, пока по Енисею не начинала идти шуга. Это очень сильно отразилось на здоровье моей матери.
 |
| Арнбрехт Лидия Андреевна, Бочаров Владимир Петрович, Бочаров Юрий Владимирович |
Жили сосланные в сборных щитовых домах засыпанных опилками, так называемых финских домах, которые, конечно же, не были рассчитаны на северные морозы. Я помню, что у нас на полу к утру вода в ведре покрывалась тонкой корочкой льда. Ложась спать, укрывались помимо одеяла верхней одеждой. С момента моего рождения и до марта 1956 г. (когда был отменён соответствующий указ Сталина) мать раз в месяц обязана была прийти в комендатуру и отметиться, что не сбежала и не сбежал её ребёнок (то есть я). Даже когда мои родители решили зарегистрироваться в ЗАГСе, мой отец дважды вылетал в Красноярск в КГБ для того, чтобы получить разрешение на брак с немкой. Отец также не был обделён «вниманием». В 1937 г., как бывший командир отдельного Кубанского кавалерийского эскадрона, на 10 лет был сослан в Норильские лагеря.
Впоследствии став взрослым, я добился реабилитации матери. Но дом, который был у родителей моей матери и всё имущество безвозвратно оказались потерянными без какой-либо компенсации и даже извинения со стороны государства. А вот в деле отца оказалось указана была не та статья, потому что дела в те времена стряпались, так называемыми «тройками», в спешном порядке.
Несмотря на все страдания, перенесённые в период репрессий, родители никогда ничего плохого о том режиме не говорили. Причину я узнал когда стал взрослым. Они боялись, чтобы я соответственно ничего не сказал о том времени и не испортил свою жизнь. Все, кто пережил те времена, говорят одно и тоже: единение помогло перенести все трудности. На севере жили сосланные немцы, прибалты. Все помогали, поддерживали друг друга как могли. И родившиеся у них дети тоже жили дружно, не дразня и не оскорбляя друг друга. А вот когда мы выезжали на материк, где я учился в начальных классах, там частенько слышал в свой адрес «фашист». Приходилось драться со сверстниками.
Трудная жизнь делает людей более порядочными, дружными и гуманными, что не раз было продемонстрировано на протяжении истории нашей страны. А хотелось бы, чтобы хорошая жизнь не портила людей, делала их лучше».
На основании Указа ПВС СССР от 28.02.1941 г. Юрий Владимирович находился на спецпоселении с матерью по национальному признаку и в 2004 г. реабилитирован.
 |
| Бауэр Яков Яковлевич |
Одним из этапов трагедии немцев Поволжья является выполнение инструкции по проведению переселения немцев в августе 1941 года, в которой предписывалось кто, когда и куда переселяется. Переселению подлежат все жители по национальности немцы, проживающие в городах и сельских местностях Поволжья, Саратовской и Сталинградской областях. Немцы, проживающие в указанных районах, выселяются на территорию Казахской ССР, Красноярского и Алтайского краев, Омской и Новосибирской областей. Родители Галины Яковлевны Дорофеевой так же, как другие немцы Поволжья подверглись репрессиям.
Галина Яковлевна вспоминает: «Мама жила в деревне Крым Саратовской области. Была замужем, имела двух дочерей 1938 и 1940 гг. рождения. В 1940 г. её мужа забрали в действующую Красную армию, где он без вести пропал в военной мясорубке. По рассказам бабушки, когда немцы стали приближаться к Волге, всю немецкую колонию погрузили на паромы, перевезли через Волгу, посадили в товарные вагоны, которые называли «телятниками» (в них перевозили скот), и увезли в Сибирь. По дороге умерших стариков и грудных детей просто выбрасывали из вагонов. Прибыв в г. Красноярск, распределили кого куда. Мужчин – в трудармию, бездетных молодых женщин – на север, стариков – в безводные степи Ширинского и Боградского районов, направили родителей отца на тот момент в с. Боград. Отец (родился в с. Мессер Каменского района Саратовской области), был моложе мамы на 10 лет и его вместе с родителями также отправили в с. Боград. В марте 1942 г. был мобилизован в трудовую армию Краслага НКВД.
Мама с двумя дочерьми и своей матерью попала на станцию Решёты Красноярского края. Её заставили работать на зернотоке, лопатить хлеб. Дело было зимой, очень холодно, голодно. Чтобы хоть как-то прожить, мама насыпала 0,5 кг. зерна в сапоги, хотела растолочь, сварить кашу. Была поймана и получила 8 лет лагерей. Золотое кольцо, которое у неё было, она отдала судье и ей сбавили срок с 10 до 8 лет. Так она и попала в лагерь к отцу. В 1946 г. она стала «вольняшкой», то есть её отпускали за пределы лагеря. Познакомилась с моим отцом Яковом Яковлевичем Бауэр, который был грамотный, из интеллигентной, образованной семьи работников почты. Условия заключения в лагере, где отец с матерью находились, мало чем отличались от ГУЛАГа. В 1947 г. в ГУЛАГе на ст. Решёты я и родилась. В 1949 г. мама с моим отцом и двумя детьми от первого брака и полуживой золотушной мной переехали в с. Боград. Переехали под комендатуру до 1954 г., без права выезда и вообще каких-либо прав. Родители отца, две их взрослые дочери, отец с семьей жили в бане у сердобольной старушки. Папа устроился работать бухгалтером на почту. И тут «посыпались» дети: Тамара, Вова и Саша. Жили очень тяжело, было трудно, голодно.
В 1955 г. объявился первый муж мамы. Как оказалось он был в плену в Германии. В 1943-1944 гг. лагерь, где он находился, освободили русские. Его отправили на Колыму в ГУЛАГ без права переписки. После освобождения пытался искать семью, но до смерти Сталина ничего не узнал. Пообщавшись с дочерями Фридой и Эммой, уехал в Караганду, а в 1978 г. переехал в Германию. Мама очень переживала и плакала. В 1956 г. и родители и мы были освобождены от спецпоселения.
Все дети выросли. Сестры, брат и я получили образование. Старшая уехала жить в Германию. Брат работает хирургом в г. Красноярске. Папа умер в 1995 г., мама в 1996 г. глубокими стариками. Пусть земля им будет пухом. Прожили они очень трудную и тяжелую жизнь, в которую была ввергнута вся страна».
Е. Потехина,
научный сотрудник Таштыпского муниципального краеведческого музея
О непростых судьбах жителей района, героических людях, сумевших преодолеть все тяжести репрессий, читайте в следующем номере нашей газеты.
Оставить сообщение: