– Мы только в прошлом году узнали, что отец был в плену. Он при жизни никогда не рассказывал про это, – говорит Любовь Алексеевна.
Какой же была боль, что Алексей Григорьевич прятал её даже от родных дочерей. И хотелось бы верить, что не было в его жизни концлагеря. Но вот она – карта военнопленного. С полным совпадением данных: Алексей Григорьевич Бутонаев, уроженец с. Большая Сея 1920 г.р. И в строке «Beruf» (профессия) стоит «Lehrer» – учитель.
Профессию «учитель» Алексей получил перед войной. Он вообще очень многое успел до войны. Даже повоевать… Изучаешь вехи его пути и удивляет ощущение бесконечной силы и стремления вперед. В 11 лет он остается сиротой. И видимо воспитывается сестрой Ниной Ильиничной Штыгашевой – именно ее имя укажет он в качестве ближайшего родственника, уходя на фронт.
В 1934-м, после окончания «семилетки», Алексей поступает в Хакасский педагогический техникум, диплом получает в 1936 году. На момент получения профессии парню 16 лет. Три года он работает по специальности, а дальше – армия.
Остались воспоминания, записанные учениками Абазинской школы. Ребята пишут: «В 1939 году, в мае, пошел добровольцем на финскую войну. После окончания войны Алексей Григорьевич поступил во Владивостокское военное училище и в мае 1941 года его закончил».
Июнь 1941 года. Молодой лейтенант Алексей Бутанаев встречает в г. Горьком, там формируется 104-ая отдельная стрелковая бригада. Именно с ней будет связан боевой путь Алексей Бутанаева до марта 1943 года.
Наука воевать постигалась тяжело, и платили за неё жизнями солдат и младшего комсостава… Да, потом Красная Армия вызубрит назубок букварь войны. Да, потом будут победоносные битвы, гениальные военные операции. А 104-ая отдельная стрелковая бригада прославит себя в Воронежской операции.
Свою первую боевую награду Алексей Бутанаев получает тоже в ходе боев под Воронежем, в июле 1942 года. И уже в этом первом наградном листе значится должность и звание «старший лейтенант, заместитель командира 4 отдельного стрелкового батальона, 104 отдельной стрелковой бригады».
Заместителю командира батальона на тот момент 22 года.
Итак, из наградного листа: «Тов. Бутанаев А.Г. выполнял задание командования батальона и находясь беспрерывно в течение 5 суток с 12 по 17 августа на правом фланге его (батальона). За это время были отражены многочисленные атаки превосходящих сил противника, и успешно маневрируя пулеметным и оружейным огнем подразделений, а также благодаря точному определению координат огневых точек противника, каковые были подавлены арт. и минометным огнём, тов. Бутанаев смелым броском подразделений нанес сильный и неожиданный удар обходящим силам противника, тем самым обеспечил заход основной группы подразделений батальона во фланг линии обороны противника. И общим ударом было сломлено сопротивление противника, прорвана линия его обороны, состоящая из целого ряда укреплений и множественных огневых точек. К исходу дня 12-08-1942 была занята дер. Скляево 1-ое. Преследуя дальше противника, получив небольшое подкрепление бойцов, путем обхвата с флангов противника выгнал его из второго укрепленного пункта и занял деревню 2-ое Скляево. За мужество и отвагу, проявленную в боях находчивость, тов. Бутанаев достоин представления к награде орден Красной Звезды».
Кажется уже этого листа достаточно, чтобы понять, Алексей Григорьевич имеет недюжинный талант командира. Он не просто устоял против превосходящих сил – он одержал победу в бою. Все по заветам Суворова – не числом, а умением. В нужный момент поднял бойцов, и не кинул их лоб в лоб фашистам, а обошел с менее укрепленного фланга, а потом еще и взял в клещи. В одном наградном листе столько свидетельств умелой тактики молодого офицера мне еще видеть не приходилось. Но командование фронтом решит иначе, и орден заменят на медаль «За отвагу».
Остается лишь добавить, что бои за Скляево были долгими и изнурительными, за эту деревню, что в 45 км от Воронежа бились войска с 12 августа по 16 октября 1942 года. А сами села переходили из рук в руки несколько раз. Но первым фашистов выбили подразделения под командованием сибиряка Алексея Бутанаева.
Стоит ли удивляться, что в 1943 году Алексей Григорьевич Бутанаев уже командир 3-го стрелкового батальона, 833-го стрелкового полка, 237-й стрелковой дивизии Воронежского фронта.
Это указано в наградных документах к ордену Великой Отечественной войны. И вновь наградной лист – прямое свидетельство военного таланта Алексея Григорьевича: «3 февраля 1943 года батальон тов. Бутанаева совершил 12-ти километровый фланговый обход и энергичной атакой при незначительных потерях со своей стороны, овладел деревней Княжное Олым, уничтожив при этом 100 солдат и офицеров и 40 взяв в плен.
5 февраля 1943 года стремительным фланговым ударом на деревню Богатырево овладел высотой, уничтожив до 80 солдат и офицеров противника.
11 февраля совместно со 2-м батальоном в ночном бою за деревню Петровское батальон тов. Бутанаева уничтожил до 500 солдат и офицеров, 409 взял в плен.
Энергичный решительный командир. Достоин правительственной награды орденом Красной Звезды».
Наградят орденом Отечественной войны I степени.
Вот и все, более в перечне документов Алексея Григорьевича наградных листов нет. Боевая удача будто отворачивается от решительного молодого комбата. И отворачивается надолго.
Донесение о безвозвратных потерях
Бутанаев Алексей Григорьевич.
Дата рождения: __.__.1920.
Место рождения: Хакасская АО, Тыштыпский р-н.
Дата и место призыва: Таштыпский РВК, Красноярский край.
Воинское звание: ст. лейтенант.
Последнее место службы: 237 сд.
Дата выбытия: 18.03.1943.
Причина выбытия: убит.
Первичное место захоронения: Курская обл., Больше-Троицкий р-н, Красно-Полянский с/с, с. Ново-Дмитриевка.
И не менее странный приказ об исключении из списков начальствующего состава, в которых Алексей Бутанаев значится уже… командиром взвода, погибшим у села Ново-Дмитровка. Видимо составляющий списки не поверил в старлея, командующего батальоном. Если бы не наградной лист, в этом усомнились бы и мы. Война войной, но батальон – это от 400 до 1000 человек личного состава – обычно доверяли офицерам рангом не ниже майора. Да, какая военная карьера рухнула в феврале 1943 года.
Что же произошло в том феврале? Фашистский плен. Об это четко говорит транзитная карта военнопленного Алексея Бутанаева.
Расшифровать её помогли поисковик с форума по поиску военнопленных. Поляк под ником Войцех из Гданьска. Вот пан Войцех, что уже много лет помогает отыскать следы русских солдат, и пояснит, что в плен Алексей Григорьевич попадет в районе села Дмитровка. В его карте есть пометка «verwundet» – раненный, то есть попал в плен раненным.
Через много лет в своем рассказе школьникам Алексей Григорьевич упомянет, что в бою он был контужен и ранен в ногу. Нет, нет, он не упоминает о плене, но о ранении, полученном в 1943 году, расскажет.
Из чувства гордости или будучи не в состоянии Алексей не сорвет и знаки различия. И в транзитной карте значится – «лейтенант». Офицерское звание, которое могло в плену стоить жизни. На долю Алексея Григорьевича выпадет два шталага – два лагеря для военнопленных солдат рядового и младшего командного состава.
Первый шталаг №367 находился в Польше, в местечке Ченстохово, в Силезии. Сохранились воспоминания Станислава Рыбицкого, мэра города, он описывает впечатление прибытия русских военнопленных:
«Этих узников, как мы узнали позже, два-три месяца ведут немцы с фронта в нечеловеческих условиях. Колонну держали на открытом поле, окружали проволокой, даже в холодные ночи, почти не давая еды. Заключенные ели корни, траву, закапывались в землю, чтобы защитить себя от сильной простуды. От пуль немецкого сопровождения, болезней и голода они массово умирали каждый день. Прибыв в Ченстохову, наши сотрудники могли связаться с заключенными и узнать подробности их мучения. Транспортные условия вызвали массовые эпидемии среди заключенных. Все они были завшивлены так страшно, что у этих людей было в ранах тело, а когда какая-то группа заключенных лежала на газоне перед дезинфицирующим заводом, ожидая очереди, птицы собирались после ухода в поисках оставшихся после людей насекомых. Они были полностью измотаны, на площади возле дезинфицирующего завода было несколько случаев смертей. Они ложились на землю и не вставали».
Заметьте, это пишет мэр, лояльный к фашистскому режиму, назначенный фашистами. Но пишет не просто с сочувствием, а с полным ужасом от происходящего.
За весь период существования через лагерь в Ченстохове прошло 65000 советских пленных.
Пленные получали еду лишь один раз в день: суп из перемороженного и гнилого картофеля, брюквы или кормовой свеклы. И кусок хлеба, «это особенный лагерный хлеб, его вымешивают на опилках».
И всё же, все же, это не лагерь смерти, это шталаг, здесь больше шансов выжить. Есть даже какие-то способы получить медицинскую помощь. Впрочем, эта помощь условна. Да и болеть пленные боятся, тяжелобольных «отделяют от нас и уводят, и мы знаем, что они назад не вернутся».
За период существования лагерь стал могилой для 16995 советских и 20 итальянских пленных.
Основанная работа – это местный завод, железная дорога, сельское хозяйство.
В мае 1943 года часть пленных переводят в лагеря Германии. Уже знакомый нам пан Войцех пишет: «…с 1943 года, кто не заслужил доверия рейха, загружают и везут в Германию, те, кто получили доверие, отправлены на восток Польши, в окрестности города Сувалки в качестве русско-украинских комендантов, иного персонала».
В карте военнопленного Алексея Григорьевича Бутанаева пометка – «nach Stalag II A verlegt» – «переведен в шталаг II А». Лагерь города Нойбранденбург округа Мекленбург, что в северной Германии.
Об этом лагере мало информации. Случайно найденные воспоминания бывшего узника шталага II А на сайте «Забытый полк» не сохранили его имени, но я рискну их процитировать:
«В шталаге-2А русские военнопленные жестоко голодали: двести грамм эрзац-хлеба, твердого, как камень, на три дня и один раз в сутки черпак баланды или, как ее называли, «суп-ротатуй», вода отпускалась вдоволь. Иногда выдавали махорку, нашу русскую, захваченную немцами на советских складах.
Но от нашей крохотной пайки хлеба полицаи каждый раз урывали для себя, как они выражались, положенную долю. Попробуй, запротестуй – тут же будешь избит до полусмерти. За нас заступиться было некому, немцы на дикость полицаев смотрели сквозь пальцы, даже поощряли их за жестокость.
Кроме советских, в шталаге содержались военнопленные французы, поляки, югославы и другие. К ним отношение немецкой лагерной администрации было совсем иное. Они получали посылки Красного Креста, газеты, книги, могли бегать по дорожкам, играть в футбол, питаться с немецкой кухни, пользовались правом переписки с родными, посещали кино, имели свой киоск, что-то могли купить на лагерные марки, которые они получали в рабочих командах. Французский блок находился у нас под боком, рядом. Вся их жизнь в плену была у нас на глазах. Если бы не колючая проволока и не сторожевые вышки с пулеметами на турелях, можно было подумать, что французские военнопленные отдыхают в оздоровительном пансионате.
Нам сказали, что Сталин отказался от услуг Красного Креста для немецких военнопленных в Советском Союзе. Тоже самое сделал Гитлер, запретивший принимать помощь советским невольникам. Так что нам приходилось рассчитывать только на «милость» врага, на черпак вонючей баланды и кусок эрзац-хлеба».
В 1945 году 28-29 апреля танки Красной Армии (войска 2-го Белорусского фронта) достигли территории лагеря Stalag II A. Комендант лагеря капитан Менцель сдал лагерь Красной Армии.
Старший лейтенант Алексей Григорьевич Бутанаев, как указано в Приказе Главного управления кадров Вооруженных сил СССР от 21 октября 1946 года, «репатриирован на родину и успешно прошёл проверку в 33 запасном полку».
Но в Хакасию Алексей Григорьевич вернётся лишь в 1947 году. «В 1945 году Алексей Григорьевич был вызван в Москву, откуда его отправили в Читу. Множественные его просьбы о демобилизации отклонялись, и он решил отправить заявление в Москву, после чего он получил положительный ответ. Но за то, что он таким образом поступил с заявлением, его посадили на гауптвахту на 5 суток. В октябре 1947 года он демобилизовался», – так пишут юные абазинцы.
И нет основания им не доверять. 33-й запасной полк действительно дислоцировался в Московской области. Разве что Алексея Григорьевича туда не вызвали, а направили в числе бывших военнопленных, кому предстояло пройти проверку. И в Читу попасть мог. Достоверно известно, что дата демобилизации Алексея Григорьевича – 10 сентября 1947 года. За ним сохранены все боевые награды и воинское звание.
На родине Алексей Григорьевич возглавляет Смоленский детский дом, тот самый, что был эвакуирован в Таштып в годы войны. И тот самый, в котором воспитывался в свое время Владимир Николаевич Штыгашев, ныне – Председатель Верховного Совета Республики Хакасия. И он отлично помнит директора. Дорогие мои читатели, позвольте просто процитирую.
Газета «Вечерний Красноярск» статья «Владимир Штыгашев: «Против «волкодава» не возражал бы»
«Директор детдома Алексей Григорьевич Бутанаев за то, что нас от голода берег, 25 лет лагерей получил. После его ареста мы, детдомовские, всерьез собирались на КПЗ напасть, побег директору устроить. Вожаки нашлись бы!
Он и отговорил. Посадили его за десять мешков ячменя, которые он на семена овса обменял. Ему целое дело сшили о хищении в особо крупных размерах и – в кутузку.
Никто даже вникать не стал, что овес детдому нужен был, чтобы наши коровы и лошади с кормами были, а мы осенью – с мясом.
И вот шушукаются старшеклассники в соседнем дворе, как Григорьича вызволить. А милиционеры в это время его из КПЗ за водой к колодцу повели. Он воды набрал и какую-то бумажку незаметно на землю бросил.
Я во втором классе учился, меня в дело по возрасту не взяли, а пацаны постарше рассказывали, что в записке Алексей Григорьевич просил не вызволять его, не ломать свои жизни. Он-то знал, что мы за него – и в огонь, и в воду.
Из двадцатипятилетнего срока отсидел директор четыре года: время Сталина на закат шло…»
Я не знаю, стоит ли что-то добавлять к этому рассказу. Разве еще одну короткую цитату из интервью Владимира Николаевича: «Капитан, бывший командир разведроты. У него кроме военного кителя, ничего своего не было. А за нас он переживал всей душой…» – такая вот характеристика Учителя!
Мне интересно, а знал ли Алексей Григорьевич, что за такой поступок, за эти чертовы десять мешков овса он может получить реальный срок заключения? И что-то подсказывает мне, что знал. Почему же пошел на это? Да потому что отлично знал, что такое голод. А то, что детдома жили тогда впроголодь – не секрет. И вот он, командир, привыкший отвечать за своих солдат, учитель, болеющий душой за каждого ребенка, и бывший узник концлагеря, помнящий, как страшен голод, мог ли он допустить, чтобы голодными остались дети? Нет. Все знал, все понимал, но поступить иначе не мог.
Осудили Алексея Григорьевича в 1949 году. Вернулся в 1953-м. И вплоть до 1971 года работал учителем. Учитель труда в Большелугской школе, директор Большесейской школы, директор пансиона в школе №1 Таштыпа, директор Абазинского детского дома…
И вот сейчас собирая воедино разрозненные документы, воспоминания, выстраивая судьбу учителя, солдата, человека, все вертится в голове строчка: «Учителем надо сначала родиться и только после этого стать». Талантливый офицер Алексей Григорьевич Бутанаев родился Учителем. Был им. И остался в памяти своих учеников Учителем. Есть ли выше звание?
Наталья Ковалева
Довоенное фото Алексея Бутанаева
Оставить сообщение: