Сживались, дружили, каждый нес свою культуру и традиции. А дети, которые родились и выросли на оседлых местах, т.е. в Нижнем Имеке, отныне считались коренными жителями Хакасии и чтили местные традиции. Они уже были нижнеимекскими казаками. А ведь казаками всегда гордилось любое поселение – это сила, мощь и защита. В традиционном казачьем стиле, в любви к малой родине проходило и воспитание подрастающего поколения.
Я из рода Комарицыных. Мои предки были из Кузнецка. Как и многих в те годы, их раскулачили и вынудили переселиться. На новом месте поставили жилье, обзавелись хозяйством, как привыкли жить по совести, по чести, т.е. своим трудом. Родились дети, среди которых был мой дедушка Иван Алексеевич Комарицын. Красивый парень вырос, трудолюбивый и добродушный, справедливый и ласковый, ведь в деревне все друг к другу относились с душой и пониманием.
На заре своей юности встретил милую сердцу девушку Клавдию Агаповну Лалетину. Сыграли свадьбу, жили душа в душу. Растили четверых детей. Работал Иван Алексеевич в родном колхозе, заслужил уважение и пользовался доверием среди односельчан, поэтому и был назначен бригадиром полеводческой бригады. Умел сплотить бригады, звенья, а главное – правильно распределить силы, научить добросовестно относиться к работе и к товарищам.
Жительница с. Имек Антонина Александровна Половинкина (Казанцева), уроженка деревни Нижний Имек, так вспоминает Ивана Алексеевича:
– Дядю Ваню хорошо помню! Такого бригадира надо поискать еще! Вот был руководитель, прямо сказать. Мы-то молодые, погуляем, попляшем до петухов и спать. А утром, под окошком, стук-стук. Это дядя Ваня нас приехал будить на работу. Он нас, молодежь, понимал. Ведь так умел разбудить, что больше и спать не хотелось. Находил такие слова-убежденья, что проснешься и умываться некогда – побрызгаешь водичкой на себя и бегом на работу, чтобы не подводить свое звено, чтобы не отстать в работе от других звеньев. А в ушах еще стоят вечерние признания и звучат лирические напевы. А на работе голос дяди Вани: «Давайте милые, поднажмем, не отставайте, веселее, дружнее!»
Он трудился рядом с нами, бок о бок, что-то подсказывал в работе, кому-то помогал и словом, и делом. Посмотришь в его небесно-голубые глаза и понимаешь, что невозможно обмануть или «схалтурить», ведь в них столько проникновения и добродушия.
Много еще можно было говорить хороших, добрых слов о нашем бригадире дяде Ване, но пришло лихо в нашу деревню. Грянула война – великая и страшная. Забрали нашего бригадира в числе других колхозников на битву с захватчиками. Когда провожали из деревни, дядя Ваня, привыкший руководить, произнес свою последнюю речь для сельчан с импровизированной трибуны. Он говорил, что будут сражаться с врагом до самой победы и обязательно вернутся домой, где продолжат свои трудовые будни. А нам всем дал наказ трудиться добросовестно, не болеть и быть примером для подрастающих казаков. После команды: «По машинам!» – мы бежали следом чуть ли не до самой горы Курбизек. Эта гора расположена при въезде в деревню, она для всех сельчан как символ красоты и границы деревни.
Мой дедушка не вернулся с той войны, пропал без вести в 1943 году под городом Петрозаводском на Карело-Финском перешейке. Но он остался навсегда в памяти тех, с кем жил и кто его знал. И в памяти своих внуков, а их немало – 14. Мы будем из уст в уста передавать небольшие воспоминания его односельчан, нашей мамы – Фаины Ивановны Ликатурновой (Комарицыной), о том, каким был их папка, как он их любил и жалел. Как не хотели они с мамой верить, что он уже никогда не перешагнет порог их дома и не скажет: «Здравствуйте, мои родные. Заждались? А вот и я!»
Бабушка Клава, молодая, осталась одна с четырьмя детьми на руках. Продолжала трудиться в колхозе, пока хватало здоровья, и всё не переставала ждать любой весточки от своего родного и любимого мужа. Она не хотела верить, что вот так без вести может пропасть человек. А что если он просто не может вернуться домой? Не тот он человек, чтобы забыть своих родных казачат и родной Нижний Имек с его неизменным Курбизеком…
Опалённое детство
Работали, как взрослые
До войны мои родители, Александр Спиридонович Ликатурнов и Фаина Ивановна Ликатурнова (Комарицына), были относительно счастливы, так как росли в дружных и полных семьях, где желали на ночь спокойной ночи и приятных сновидений. Но наступило то утро 1941 года, о котором вспоминали с ужасом и страхом. В репродукторах прозвучало страшное слово – «война».
Рассказ мой пойдет сначала о папе. Он родился в 1930 году третьим по счету в семье Спиридона Артемьевича и Марии Федоровны Ликатурновых в Татарской АССР Дубьязского района в деревне Шуманы, что расположена на берегу реки Волги. Там и прошли его беззаботные годы. Но в стране уже гулял голод, люди вынуждены были думать о переселении.
Так, в 1938 году, когда в семье было уже 6 ребят, родители решили переехать в Сибирь. Погрузились со своим скарбом и детьми в вагоны-теплушки и в путь. Папа выглядел старше своих лет и крепче, чем брат и сестра, поэтому дедушка называл его «большак», и был он первым помощником. Еще с малых лет папа был приучен ко всякой работе по дому и по хозяйству, нянчился с младшими.
Поезд довез до какой-то станции в Республике Бурятия и всех высадили в голой степи. Несколько семей оказались на безлюдном пространстве. Только через два дня за переселенцами из колхоза пришли подводы. И началась непривычная жизнь в бурятском колхозе, среди людей, где свой уклад жизни и свои традиции. Тяжело было очень, ведь это была чужбина. Но дети есть дети – познакомились со сверстниками, научились понимать друг друга, учились в школе. Спиридон Артемьевич уходил на работу утром, и папа старался быть по возможности рядом. Смотрел, какую работу делал его отец, и помогал, как мог.
Шло время, и дети подрастали. Когда грянула война, мужиков забрали на фронт. Подростки остались в деревне за основных работников. Спиридона Артемьевича по возрасту уже не взяли на войну, и он трудился в пимокатной мастерской, которая была обустроена в небольшой домашней бане. Папа научился не только подшивать валенки, но и «катать» их. Производство пусть и кустарное, но всё было для фронта, всё для победы.
Работал с другими парнями, как в поле, так и на ферме: пахали, боронили, сеяли, пололи, пасли скот. Папа рассказывал, что работал какое-то время штурвальным на зерноуборочном комбайне. И с комбайном произошла поломка – выплавились подшипники. Комбайнер отправил его в МТС за запчастями. Идти было далеко. Кормежка была скудная, молодой организм постоянно страдал от голода. От усталости ноги плохо передвигались, в глазах темнело – есть хотелось. И начал рвать из-под ног ягоды вместе с листьями и травой, чтобы хоть как то приглушить чувство голода. О последствиях не думал.
Работали наравне со взрослыми, думали постоянно о еде. Может, сказывалось недоедание на Волге? Да и семья была большая. За время проживания в Бурятии разрослась – уже было 9 голодных ртов. Лишь в 1944 году Александр Спиридонович был документально оформлен в Промкомбинат Селенгинского района бригадиром в кожевенный цех, где получал зарплату. Тогда ведь и предположить не могли, что после войны придется собирать справки, подтверждающие, где ты был в военное лихолетье и чем ты помогал фронту.
Работа работой, но всегда хотелось учиться, получить какую-то иную профессию. Уже после войны семья переехала в д. Разъезжее Ермаковского района Красноярского края. После окончания семилетки пошел работать в колхоз – вот тогда-то и прозвучал набор на курсы в Красноярск. Папа рассказывал, как попал в училище:
– Наконец-то мечта сбудется, – думал Александр Спиридонович. – Но медкомиссия вынесла мне свой вердикт: не годен! Здоров и крепок внешне, а зрение плохое – минус 8. Оставаться в колхозе не хотел и тайком уехал с новобранцами. В Красноярске была перекомиссия, но я пошел на хитрость и поставил кляксу на слове «не годен». Так я и стал курсантом Красноярского речного пароходства. Никто не догадывался о моей близорукости, лишь учитель это разглядел. Профессия, которой я обучался, значилась как радист-электрик. Меня не исключили из числа учащихся, когда раскрылся мой обман, по причине моего прилежного учения, ведь я на курсе был отличником. Окончил училище, получил диплом, но с оговоркой, что смогу работать только на гражданских судах, по причине здоровья. И началась моя трудовая биография на гражданке.
В 1950 году устроился в Енисейское речное пароходство на теплоход «Тимирязев» радистом-электриком. Затем работал заведующим радиостанцией «Пискунова». В 1952 году трудился в Калыванском вольфрамовом рудоуправлении электромонтёром с исполнением обязанностей радиста радиостанции, позже был назначен радиотехником. В 1954 году трудился на комбинате «Даль-олово» электрослесарем Шатухинского прииска, а в 1956 году назначен заведующим радиостанцией. В 1957 году работал радистом в Красноярской сплавной конторе комбината «Красноярсклес». Затем старшим радистом в Комплексной Экспедиции №7 «Ленгидэп». В 1958 году преподавал в Абаканском радиоклубе. В 1959 году «бросил» свой якорь в Таштыпском молсовхозе в должности радиотехника. На квартире стояла радиостанция, где проходило ежедневное селекторное совещание, собирались сводки с других ферм. В 1965 году был назначен на должность главного инженера-энергетика Таштыпского совхоза.
Работая в совхозе, неоднократно награждался за рационализаторские предложения денежными премиями и почетными грамотами. По приказу министерства РСФСР от 20 апреля 1973 года №448 «к» награжден грамотой «За плодотворную работу по организации использования электрооборудования и внедрению электроэнергии в с/х производство».
Свою трудовую деятельность закончил в 1990 году электриком сигнализации в Таштыпском РайПО. В 1994 году ему было выдано удостоверение труженика тыла и медаль «За самоотверженный труд в военные годы».
Мой папа умер в 2002 году в возрасте 72 лет.
А в душе танцевала и пела
Моя мама – Фаина Ивановна Ликатурнова (Комарицына), родилась в 1932 и выросла в д. Нижний Имек в семье Ивана Алексеевича Комарицына и Клавдии Агаповны Комарицыной (Лалетиной).
В семье было четверо детей, старший брат Николай и сестры – Аля и Галя. Росли в любви и ласке, играли в свои игры, дружили, ходили в школу. Но вот пришла горькая пора – война. На тот момент маме было 9 лет. Она хорошо помнила, как плакала мать, провожая на войну своего мужа, но еще не в полной мере осознавала своим детским умом, как будет нелегко без отца прожить. Зачем так плакать сильно, ведь это ненадолго, а оказалось, что навсегда! Не пришел с войны отец – пропал без вести.
Ощутили всю тяжесть бедственного положения, когда пришло время задуматься, как жить дальше? Хоть и до этого времени помогали родителям по дому, по хозяйству, но не настолько серьезно все было. Мама часто болела, все заботы легли на плечи Николая и Фаины, ведь они были старшие. Без отрыва от школьных уроков и заданий работали в поле, уже как взрослые. Пережив с трудом зиму – проблема с дровами – думали, как всем колхозом начать сев. Колхоз тогда носил громкое название «Сталин». Трактора были в то время «колесники», ходили по следу борозд и разбивали большие комья. Боронили на быках: двое тянут впереди быков, помогая им идти, не упираться, а двое идут следом, поднимая бороны время от времени, так как наматывалось много корневищ пырея после вспашки. Корневища складывались в кучи, после их убирали. В колхозе всегда так: сев – самая ответственная пора, ведь недаром говорится: «как потопаешь, так и полопаешь». А тут надо стараться особенно, ведь теперь хлеб не только для себя растили, но в первую очередь для фронта.
Потом пошли прополки посевов: нужно было с полей удалять кислятник – злостный сорняк, и осот, который срезали острой косой. Пришла жатва – дети опять в поле, с матерями и бабками. Подтаскивали снопы к молотилкам, подбирали упавшие колоски и зернышки. Были ужасно рады, что такой вкусный продукт выращен и их руками тоже. Учувствовали и в сенокосе: гребли сено, копнили, подскребали каждую травинку.
Дома тоже дел было невпроворот: выкопать картошку, собрать овощи и главное – заготовить дров на зиму. До сих пор я храню картину в рамочке, на которой изображено, как в лес едет лошадка с дровнями, а кругом глубокий снег. Мама плакала глядя на эту картину и говорила:
– Это мы с мамой едем в забоку за валежником.
Вот так и пережили эти трудные военные годы – годы детства, опаленные войной.
Папку с фронта так и не дождались, но никогда не теряли надежду, что все равно, хоть какая-нибудь весточка от него придет. Бабушка, Клавдия Агаповна, умерла в 1957 году – не выдержало натруженное сердце всех тягот лихолетья.
Работая в колхозе, моя мама всегда мечтала о высокой культуре. В кругу подружек была песенницей и танцоркой. Мечтала работать в доме культуры. После окончания семилетки работала учеником в полеводческой бригаде. Но мечты сбываются! Пришло время и появилась возможность устроиться заведующей клубом в д. Верхний Имек, где проработала с большим энтузиазмом два года. Вышла замуж за Александра Спиридоновича Ликатурного, приезжего красивого парня, единственного радиста-электрика на всю округу. А познакомилась с ним, работая уже заведующей клубом в с. Имек. Как-то сломался приемник в клубе, а как без танцев, ведь крутили пластинки. Вот так и познакомились, оказалось – на всю жизнь. Папа научил маму работать на радиостанции. В декретный отпуск тогда не ходили, вот мама и была радисткой. Нас воспитывала и работала на рации, собирая и передавая сводки.
Большую часть трудового стажа она посвятила культуре – это бесконечные репетиции, концерты, агитбригады, курсы повышения квалификации. Как она все успевала? Ведь нас было три дочери-погодки. Сколько стирки, готовки, еще у нас жили папины братья и сестры. Для мамы главнее всего в жизни была сцена. По-своему складу характера она очень общительная и талантливая артистка.
Много имела поощрительных наград за свою плодотворную культурную деятельность – это почетные грамоты и денежные вознаграждения. Звание «Ветерана труда Республики Хакасия» получила 27 августа 2003 года. Звание «Труженик тыла» получила тоже в 2003 году, 7 февраля, также награждена медалью «За добросовестный труд во время войны».
Как говорится в писании: «Аз воздам», т.е. каждому по труду и по заслугам. Ведь у нас никто не забыт и ничто не забыто.
О. Кишкина,
с. Имек
Оставить сообщение: