Волчара

Только не радовался этой осени Михаил, охотник местного промхоза, у которого уже стаж был за двадцать с лишним лет. Еще в прошлый сезон собаки наткнулись на берлогу, отозвать их было невозможно, все трое лезли,  чуть ли не в чело берлоги.

Как ни кричал Михаил, все было тщетно. Медведь этот ему был не нужен, так как мяса на зиму он припас, а вытащить такую тушу из тайги, да по такому снегу, не доведи господи.

Михаил стоял за кедром, держа двустволку наготове. Два пулевых патрона он вложил в стволы, а два заложил за клапан шапки. Он изо-всех сил заорал на собак, но в этот самый момент из берлоги вылетел здоровенный медведь и собаки с ходу оказались в его лапах...

Медведь ни на минуту не остановившись кинулся в таволожник, густой и высокий. Михаил успел выстрелить два раза, попал или нет он сомневался. «Да лучше бы уже не попал», – думал он. Медведь, как бульдозер, прошел через таволожник и был таков. За ним какое-то время еще бежала Белка – не попавшая в лапы собака.

Михаил перезарядил ружье и подошел к собакам. Пестрый уже не дышал, Загря смотрел на Михаила преданными глазами, пытаясь поднять голову, но видимо медведь переломал им позвоночники, а Пестрому сломал и грудную клетку. Вернулась Белка. Завертелась возле него. Михаил со злостью пнул ее в грудь. Собака отлетела в сторону. Нога заныла от боли. «Не сломал-ли?» – в злобе подумал Михаил. Сел возле чела берлоги, закурил самокрутку и задумался – что делать дальше? Без собак – это не работа. Да без таких как Пестрый и Загря. Весь поселок завидовал ему, многие припрашивались или самих продать, или хотя бы суку повязать. В ответ всегда было молчание. Да и в среде охотников у Михаила было погоняло – Угрюмый. Он наверное его оправдывал сполна. Много не говорил, а уж лишнего – никогда. Раздумье Михаила прервал вой Белки. Она сидела возле Загри и всем своим видом пыталась поднять его на ноги. Когда этого не получилось из ее пасти вырвался такой плач, какой бывает только при потере любимых друзей. Докурив самокрутку, Михаил швырнул окурок в снег, взял ружье и подошел к собакам.

Загря смотрел на Михаила, а из глаз его текли слезы. Белка заблажила еще тошнее, и у Михаила к голу подкатил ком, на глаза накатились слезы. Он опустился на колени, погладил Загрю по голове, он попытался было его поднять, но не смог.

– Лежи, лежи, Загря, тебе сейчас вредно двигаться, да и наверное сильно больно, – проговорил Михаил.

Так постоял он минуты три, а может пять, а в голове у него пронеслась вся жизнь этих собак. Как много сделали они хорошего за свой короткий собачий век! И так неожиданно все оборвалось, так нелепо.

Михаил поднялся, посмотрел Загре в глаза, тот смотрел на него. Михаил взвел ружье и подставил к собаке. Загря закрыл глаза. Он хорошо знал, что – такое ружье. Оно много раз прекращало жизнь многих зверей, загнанных им или другими собаками, но всякий раз раздавался гром и после этого зверь валился на землю.

…Раздался выстрел, но валиться было некуда, Загря и так лежал на земле. Михаил забросил ружье за спину и первым поднял Пестрого и понес его под разлапистый кедр. Положил на снег и стал ичигами разгребать снег под деревом. Слой снега был небольшой, так как ветки не давали сильно падать снегу под ствол. Уложив Пестрого на землю он пошел за Загрей. Белка лежала возле Загри, положив ему голову на шею. Из её глаз текли слезы.

Михаил с минуту постоял возле собак и сказал Белке:

– Ну хватит уже.

Белка тяжело встала, отошла в сторону, как бы давая понять, ну что же бери его, неси под кедр. Михаил поднял Загрю и понес к Пестрому. Белка шла сзади, он засыпал их снегом, сделал холмик и срубив небольшую палку, воткнул ее в холмик. Снял ружье, переломил и вставил дробовой патрон. Грянул выстрел, эхо раскатилось по горам, извещая о том, что здесь кончилась жизнь двух вечных тружеников тайги.

– Ну, вот, и все, – сказал Михаил, зарядил ружье и поплелся обратно в избушку. Ему сегодня было не до охоты. Придя в избушку, он лег на нары. В избушке еще было тепло, да и день был не сильно холодный. Сколько он пролежал, не знал, но правило жизни гласило – сперва сделай все дела, а потом отдыхай. Он поднялся. Затопил печь. Поставил варить еду. Сначала собакам, а потом себе. Как всегда положил в кастрюлю на троих, только потом врубился, что осталась одна Белка. Он снял кастрюлю, отделил половину варева и вышел на улицу. В конуре лежала Белка, скрутившись калачиком.

– Белка, иди сюда, – позвал Михаил. Собака вылезла из будки, подошла к хозяину и положила голову на колени. Он потрепал ее за загривок и сказал:

– Больше за медведем не ходи, ладно? – собака как бы все понимая, в ответ вильнула хвостом. Пробыв какое-то время на улице,  Михаил зашел в избушку.

В голову лезли всякие мысли, и еще одна – это самим им вновь рассерженный медведь – шатун на его участке, а может, он уйдет и на другой участок, то тогда хорошего мало будет соседу. Идти тропить этого медведя, трата сил и времени. Пусть будет все как будет, а там видно будет. Ход мыслей прервал брызнувший на печь кипяток. Михаил снял варево и поставил на пол. Поставил варить себе, а в это время в уголке стал заряжать патроны пулями. В патронаже их всегда было четыре. Надо бы добавить, подумал Михаил, на всякий случай.

Утром, проснувшись, они отправились проверить капканы на  белок. Собака  Белка загнала трех белок, добыть их не составило труда, да и в ловушке были белки и соболи. Собрав весь улов по этому  путику, а он был неплох – три соболя, да одиннадцать белок, да пять из под  собаки – это уже кое-что.

Так прошел январь и середина февраля. Белка работала можно сказать за троих, а есть приходилось за одного, но с лихвой.

Как-то в один из февральских дней Михаил уселся на валежину передохнуть. Подбежала Белка, уселась рядом на притоптанный снег. Белка крутила туда-сюда головой, как вдруг что-то где-то скрипнуло. Белка вскочила и убежала. Михаил посмотрел вслед и посмотрел на место где сидела собака. На нем осталось пятно крови. Белка пробегавшись, прибежала обратно. И тут Михаил заметил, что ей нужно жениха.

– Ты что это подруга надумала среди зимы гуляться, где я тебе возьму жениха в час ночи-то? – шутя проговорил Михаил. Белка виновато завиляла хвостом.

Как-то ночью Белка залаяла и убежала по тропе в темноту. Михаил встал, зажег  свечу, вышел на улицу. Стояла мертвая тишина. Неужели шатун пришел? – подумал он. Если это он, то плохи наши дела. Но все было тихо. Отстояв немного, выкурив самокрутку, Михаил зашел в избушку, прихватив с улицы ружье, а так оно всегда висело на гвозде снаружи.

Встав утром он обнаружил Белку в конуре, как ни в чем ни бывало лежащей калачиком.

– Ты куда бегала, шельма? – спросил Михаил, Белка выскочила из конуры и закрутилась у ног хозяина. Ну полно-те, полно. Давай лучше на работу. Белка работала с большим упорством и вот однажды все прояснилось.

Выходя из очередного путика, Михаил наткнулся на какой-то старый след. Белка ткнулась носом, но не найдя ничего хорошего для себя, убежала дальше. А ведь это волчий след, размышлял Михаил, откуда ему тут взяться в конце зимы? Вопросов больше чем ответов. След шел в основном по путику, но внезапно исчез и Михаил понял, что волки ушли в сторону. След странно был один, или шли строго след в след. Есть у волков такой прием. Пройдя еще часа два по путику, Михаил снова увидел волчий след. Так ведь и избушка ведь уж рядом. И тут он на снегу увидел следы еще одного волка. Да откуда же он взялся. И тут его осенила мысль. Ночная отлучка Белки. Так почему же ее волк не съел той ночью. Может и в другие она убегала. Опять вопросов больше чем ответов. Поживем – увидим, подумал Михаил, а пока надо готовиться к выходу домой, ведь как он соскучился по своим, по любимой жене, он даже стал забывать запах ее подмышек, как соскучился по сыну – Витьке – студенту института.

В этих сладких раздумьях он подошел к избушке. Белка была уже там. Ах ты, негодница, вот куда ты бегала, стыдил собаку Михаил, а та стояла опустив голову и тихо повиливала хвостом.

Закончился сезон. Михаил собрав пушнину вышел в назначенное место, где и был подобран вертолетом. В нем уже было двое охотников. Когда он сел в кабинку с одной собакой сразу же был задан вопрос, а где остальные. Сухо рассказав как было дело, охотники расселись по местам и вертолет начал набирать высоту. Под ними остались просторы тайги и реки Абакан.

Немного поболтавшись в небе вертолет приземлился в аэропорту. Охотников уже ждали родственники. Встретив Михаила, племянник Николай аж онемел, увидев что с ним нет его собак. Сразу посыпалась куча вопросов и сухой ответ – задавил медведь. Валентина – жена Михаила, узнав дома о собаках, запричитала, как по покойнику. Михаил какое-то время терпел, но терпению пришел конец и он резко сказал:

– А ну цыц, и прекрати выть. Мне, может быть, еще хуже, да я молчу.

Валентина мало-помалу угомонилась и подала стопку чистого белья и полотенце.

– Иди, Миша, в баньку, я же ее стопила.

– Веник запарила? – спросил Михаил одевая тапочки.

– Да, да, Миша, все готово.

Каждый раз после выхода из тайги Михаил подолгу мылся в бане, вот и сейчас торопиться было некуда и он блаженствовал, обдавая себя березовым веником. Кажется ничего лучшего и не надо в этой жизни.

Спиртное он не пил, разве что по большим праздникам, стопочку, а то две, и все. А вот после сезона он наливал себе сразу полстакана, залпом выпивал и сидел, ждал когда же подействует алкоголь. Потом он ложился в постель и засыпал крепко и надолго.

Время шло и у Белки начал быстро расти живот и в середине апреля в будке запищали щенки. Михаил подошел к будке, выманив собаку наружу. Щенков было четыре и все серые. Только один чуть светлее. Наверное в мать, подумал Михаил и достал щенка – это была сучка. Выбора больше не было – три сучки и один кобелек. Троим был сразу сделан суровый приговор, так как заказов на щенят не было, остался один кобелек и был наречен Серым. Ты бы уже какое другое имя дал ему, вмешалась Валентина, а то серый, ни то, ни се. Серый – вот то и се, сказал Михаил и это все, спорить было бесполезно.

Прошла весна за хлопотами затем лето. За сенокосом и не заметили как подкатила осень, а значит, подходил опять охотничий сезон. Серый на молоке да на мясе уже почти догнал Белку. Уши торчали, как у лайки, только вот хвост – другой раз пополам, другой раз чуть серпом, но калачом никогда. Да и лаять он почему-то не лаял, а только ворчал. Загнав как-то кота на столб он старательно крутился возле него и что-то, как старик, ворчал себе на уме. Неужели он немой – подумал Михаил и отпустил Белку. Белка подбежала и стала облаивать кота, что-то наподобие лая было и в голосе Серого, но это было какое-то подобие сиплого рыка. Значит лаять не будет. Это уже плохо. Может, разработается голос, тешил себя думами Михаил. С такой проблемой ему еще не приходилось сталкиваться, да и мало кому-то и приходилось, а может, и не приходилось никому.

В конце октября из пригона в огород вырвался пятимесячный бычок. Он был упитанный, добренький. Увидев простор он брыкнул раз, другой и пошел бегать по огороду.

Валентина запричитала, забегала, стараясь заманить бычка в пригон. Но тот никак не шел. В открытую калитку огорода вбежал Серый. Увидев бегущего бычка, он бросился ему наперерез и сходу прыгнул на шею. Уцепившись зубами, он повис на бычке. Валентина завизжала, как поросенок. Утробно заорал и бычок.

Михаил в это время ремонтировал бензопилу в ограде. Услышав истошные крики в огороде, он вскочил и бросился в огород. Забежав в огород он увидел следующую картину: Валентина блажила посреди огорода, орал и бычок, а на шее у него висел Серый. Михаил быстро побежал к бычку, на ходу попались старенькие деревянные грабли, ими подпирали веревку для белья, другого ничего сразу и не нашлось. Подскочив к теленку, Михаил ударил Серого по голове, так что палка с зубьями улетела куда-то в викторию. Серый от боли отпустил бычка и, как взведенная пружина, вскочил на ноги. Оскалив пасть и подняв всю шерсть на загривке дыбом, он двинулся на хозяина. Так больно Серому еще никто и никогда не делал. Обидчика надо было наказывать. Серый пошел на Михаила, пару раз щелкнув челюстями. Да, зубы были у него что надо! Особенно клыки!

Михаил, не ожидая такой прыти от собаки, попятился назад, не выпуская из рук ручки от граблей. Ручка была так себе, наполовину гнилая. Он замахнулся и ударил собаку по голове, но Серый, как опытный боксер, сделал нырок в сторону и удар пришелся по воздуху, второй удар также ушел в никуда, третий в который Михаил вложил всю свою силу пришелся в землю. Палка, треснув, сломалась пополам. В руках остался тонкий конец от ручки. Валентина, увидев такой поворот дел, стриганула лихо в ограду, только калитка хлопнула несколько раз, такое ей была придано ускорение. Серый наступал, остервенело клацая зубами. Вот и стена родного дома. Говорят, у родного дома и углы помогают, может, на это и надеялся Михаил, так как больше надеяться было не на кого, если только Валентина кого  приведет.

Встав спиной к стене, Михаил глянул влево, вправо и увидел лежащую возле фундамента подборную лопату. Еще раз, замахнувшись на Серого, он сделал шаг вправо. Лопата оказалась сзади. Пяткой правой ноги он дернул ручку вверх, лопата подлетела и он успел прижать ее к стене ягодицами. Правой рукой быстро схватил за ручку лопаты, левой рукой бросил кусок ручки в собаку. Михаил взялся обеими руками за удобную березовую ручку лопаты. Первый удар был неточен, второй пришелся по лопаткам. Ну, а третий – точно по голове.

Глухо стукнула железяка по черепу и Михаил заорал:

– Ну что, Волчара, допрыгался, теперь будешь знать, кто в этом доме хозяин. Волчара рухнул на землю. Положив голову на передние лапы.

– Сусе Христе, Сусе Хрисе. – раздавалось из ограды. Это Валентина бежала на помощь Михаилу. В правой руке у нее была двустволка двенадцатого калибра, а в левой патроны. Заводского снаряжения, дробью №7 калибр 16.

Михаил заулыбался:

– Не надо, Валя, так обойдется и так.  

Волчара полежал минуты три, открыл глаза и посмотрел хозяину в лицо. Потом медленно пополз к ногам хозяина. Доползя до него он положил голову на ноги и так предано посмотрел ему в глаза, что Михаилу стало как-то не по себе.

Валентина стояла в стороне и, потрясая пачкой патронов, сокрушалась:

– Вот ирод, выкормили на свою шею, сколько тебя, сволочь, никорми, ты ведь все равно в тайге сгинешь, у Волчара поганый.

– Ну, хватит тебе, Валя, хватит, проговорил Михаил и тут только почувствовал, что тело его дрожит и что он не может сдвинуться с места. Вот это дела.

– Валь, помоги-ка мне сойти с места, а то что-то ходули заклинило. Опершись на плечо жены он сделал первый шаг от спасительной стены родного дома.

Бычок же, вырвавшись из клыков собаки, так сиганул в пригон, что и гоняться не надо было. К калитке, ведущей в огород, он больше  никогда не подходил. Ветеринарного врача вызывать все-таки пришлось. Рана оказалась довольно серьезной, хотя и несмертельной.

Посидев немного на крыльце Михаил решил заняться ремонтом бензопилы, но руки тряслись, в теле была слабость. Он вошел в дом, налил полстакана водки, выпил, посидел и лег в постель. Так будет лучше.

Утром приехал директор промхоза.

– Ну что, Михаил, ты у нас последний остаешься. А то будешь пешком заходить на промысел, – пошутил директор.

– Пешком, так пешком, – ответил Михаил, нам, что, привыкать. – Вот только с собаками у меня нынче туго. Всего одна Белка.

– А этот, – директор указал на Волчара, лежавшего возле конуры.

– Да он еще молод, в тайге не был. Но придется видимо и его брать. Больше некого.

– Ну, давай собирайся, и послезавтра вылет, – на ходу к воротам проговорил директор.

Время в сборах пролетело быстро и вот уже племянник опять везет скарб Михаила на погрузку. Летчики сидели за столиком и о чем-то беседовали. Михаил подошел к ним, поздоровался и попросил разрешения на погрузку.

– Да там открыто, грузитесь, чуть ли не враз ответили летчики, – и Михаил зашагал обратно к машине.

Племянник шустро помог перетаскать вещи в вертолет . Михаил отцепил Белку и та быстро скрылась в вертолете. Взял за поводок Волчара и повел к вертолету.

Дойдя до половины пути, пес остановился,  видимо боялся этой винтокрылой машины, хотя летающих в небе он их  видел. Михаил потянул поводок, Волчара стоял. Нельзя – скомандовал хозяин и собака покорно пошла за ним. Возле двери Михаил скомандовал – вперед, но Волчара стоял, тогда Михаил легонько подпихнул его внутрь и он вошел в этот большой ящик. Все в нем было непривычно. Вошел Михаил, добрался до места и позвал Волчара, тот покорно подошел и сел рядом. Белка калачиком лежала на сиденье. Эта процедура для нее была привычной и она с интересом следила, как ее сынок осваивает новый вид транспорта. Взлет и вой, винтокрылая машина несет их вверх по Абакану.

Вертолёт вылетел из-за горы и пошел на посадку. Сколько уже раз здесь высаживался Михаил, он и не помнил, но каждый раз сердце волновалось и трепетно воспринимало это событие.

Посадка, разгрузка, взлет и покачавшись на прощанье вертолет взмывает вверх и теряется за горой.

Михаил снял поводок с Волчара, но он продолжал стоять рядом, хотя Белка убежала уже в лес, сразу после посадки. Беги, побегай, сказал Михаил и Волчара потрусил в лес. Наверное, голова еще сильно болит, подумал Михаил, еще-бы такой нокаутирующий удар железякой по голове.

Погрузив рюкзак на плечи, взяв патроны и ружье, он тяжело двинулся в сторону зимовья. Сюда придется прийти еще три раза, то есть два дня на перенос груза, а иначе нельзя. Хорошо хоть капканы, да дробь не таскаешь, все это уже давно в зимовье.

Путь до избушки как обычно занимал два часа, на этот раз ушло больше. Наверное, старею, подумал Михаил, подбрасывая тяжелый рюкзак. Белка с Волчаром были уже возле зимовья. Сбросив рюкзак, Михаил обошел избушку, осмотрел, убрал кол от двери и вошел внутрь. Все было на своих местах. Никто ничего не тронул.

За следующие два дня он поднял весь груз, разложил все как надо и настроился на охоту.

Выйдя утром на путик, Михаил решил осмотреть все места, а уже потом ставить самоловы и посмотреть на что будет годен Волчара. Белка без удержу загоняла белок, облаивала, а Волчара крутился рядом, не понимая, что это делает мать и вот тогда Михаил подстрелил первую белку и не дал задавить ее Белке. Подскочил Волчара, белка успела укусить его за кончик носа, он отскочил, но в ту же секунду прижал ее лапой. Михаил отпустил Белку, та быстро задавила ее. Так был дан первый урок. На следующий день был первый соболь, которого Волчара сам учуял. Он долго крутился возле кедров, смотрел вверх, а вот лаять не лаял. Подбежала Белка и учуяв соболя залилась лаем. Тявкнул и Волчара, но как-то неумело, лениво, но все же затявкал.

Нюх у него был отменный, слух тоже, а вот голоса нет, но этот недостаток восполняла Белка.

Заработал этот тандем на полную мощь уже через неделю. Работали они порознь и если зверя находила Белка, то Волчара на помощь ей не шел, а продолжал свой поиск. Если же находил он, то мать всегда шла на помощь и, как живой колокольчик, давала знать хозяину кого они загнали. По голосу Михаил определял сразу кто это – белка или соболь. Хуже было, когда соболь уходил в корни или россыпи, вот здесь-то собаки рвали свои зубы и лапы. Если за дело брался Волчара, то от сучков только щепки летели, как на пилораме. Михаил успокаивал их, другой раз отгонял, чтобы не рвали зубы. Каким сверхмощным чутьем обладал Волчара! Он находил зверя там, где кажется по всем признакам его нет. Нет ни следа, ни даже намеков на существование его, а Волчара находил. Михаилу приходилось только догадываться. Дела с заготовкой пушнины у него шли хорошо, даже очень хорошо.

Так прошел один сезон, второй. О трудоспособности своего друга Михаил никому не говорил, сильно не говорил и жене, мало ли чего, а то ведь женщины, одна другой и все охотники будут знать о Волчаре.

Виктор отдыхал дома на каникулах. Мать попросила:

– Сынок, подкоси травы теленку, а то вечером кормить нечем будет,– ладно, ответил Виктор и зашел в дом за ключами от «Нивы». Отец лежал на диване и смотрел телевизор.

– Надо травы подкосить. Мама просила, – сказал Виктор и попросил ключи.

– Я тоже съезжу, а то уже устал лежать на диване.

Михаил достал ключи, документы и они вышли в ограду.

– Возьми Волчара прогуляться, а то засиделся на цепи.

Собака, как будто понимая о чем разговор, запрыгала от радости. Виктор отцепил карабин и пес кинулся по ограде. Во всех его движениях чувствовалась уверенность, а особенно его мощь.

Выгнали машину, зацепили телегу, бросив в нее косу. Волчара заскочил в салон и уселся на заднем сиденье, на своем излюбленном. Поехали подальше, чтобы накосить травы побольше. Подыскав подходящее место, свернули на проселок, а там на грунтовку заехали, кажется туда, где никого не должно и быть. Попалась хорошая поляна, трава добрая, густая, коси – не хочу!

Взялись за дело, прокос, второй. Волчара никуда не убегал. Вдруг с другой стороны поляны донесся смех пьяной компании. И кто-то громким голосом выкрикнул, кто это посмел нарушить наш покой!

Вдруг из травы выскочила здоровая немецкая овчарка с ошейником, и видно, что недешевым. Пес видимо был не дурным и увидев людей и собаку остановился в стороне и тявкнул громко несколько раз. В стороне загудела толпа и видно направилась на место покоса.

Надо наверное уехать, предложил Михаил сыну, но было уже поздно. Подвыпившие парни, а их было четверо и две девушки, полураздетые или полуодетые, стояли чуть в стороне.

– А что это вы тут делаете? – Задала вопрос молодежь.

– Да, вот, травки приехали подкосить, – ответил Михаил, но тут другой парень повыше и покрепче задал совсем неожиданный вопрос:

– А кто это вам разрешил косить-то тут? Ведь мы тут отдыхаем.

– А нам никто и не запрещал, – резко ответил Виктор.

Обстановка накалялась.

– А мы сейчас их собаке стравим, – заговорил толстенький парень с залысинами на голове и скомандовал:

– Альф, фас!

Михаил громко сказал:

– Парни не делайте этого. – Но было поздно.

Овчарка, сорвавшись с места, кинулась на Волчара. Тот принял угрожающую стойку. Одного оскала было достаточно, чтобы сбить напор овчарки, но молодой человек не унимался и подавал команды снова.

Овчарка стояла напротив Волчара, и не решалась кинуться на него, и в этот момент хозяин пнул ее в зад. Овчарка набросилась на Волчара. Собаки, как два табунных жеребца, встали в дыбы, оскалив пасти.

В следующее мгновение произошло все так молниеносно и неожиданно. В воздухе мелькнули ноги овчарки и она оказалась на земле, Волчара держал ее за горло. Передними ногами он уперся в тело и голову собаки. Резкий рывок и он вырвал горло овчарки. Молодухи взвыли в стороне, парни ошалело попятились немного назад. Из горла собаки хлестала кровь, она бешено мотала всеми четырьмя лапами и кровь вперемешку с землей разлеталась во все стороны. Крови досталось всем.

Лысоватый как будто воскрес от спячки:

– Ах, вы падлы. Да мы вас сейчас порвем, как тузик грелку.

Длинный взялся его уговаривать, но он не унимался. По всему было видно, что это был хозяин собаки, которая уже чуть-чуть вздрагивала. Все были ошарашены увиденным.

Не ожидал этого и Михаил с Виктором. Ожидали все, но увидеть такое! Нет. Тут не выдержал Виктор и громко сказал:

– Если вы дернитесь, то и вас вот также порешит эта псина. Лучше разойдёмся красиво, и сказал отцу – пошли. Волчара стоял не шевелился.

Виктор с отцом завели машину, развернули ее. Волчара все стоял, только хозяин хотел что-то дернуться, но увидев зубы Волчара остыл. Свой пост Волчара оставил, когда его позвал Виктор. Подбежав к машине, он с ходу водрузился на свое сиденье. В машине воцарилась гробовая тишина. Каждый думал о случившемся. Первым не выдержал Михаил:

– А вообще-то ты, псина, молодец! Не дал себя в обиду, а может быть, и нас тоже. Только, кажется, малость перестарался.

– Да все нормально, отец, – подытожил Виктор, – по другому-бы наверное не вышло. Уж слишком много они выпили.

Траву пришлось косить в другом месте. О случившемся условились никому не говорить и даже матери. Через две недели об этом случае все равно слухи поползли по поселку, но конкретно о ком шла речь, конечно, никто не знал, могли только догадываться некоторые охотники.

Несколько сезонов отработал Волчара с Михаилом в тайге. Состарилась Белка. Взамен ей был оставлен кобелек Кучум. Оставлен для того, чтобы подавать голос. На охоте Волчара творил чудеса. Было бы чудо, если бы еще у него был голос, как у матери. Но увы. Много раз спасал он хозяина от беды, от медведей, от кабана, вытаскивал из воды. По-другому поступить он, конечно, не мог, да и не поступил бы. Каков был его конец? Я и сам не знаю, так как не пришлось эту историю дослушать до конца, а рассказчика я больше не встречал. Нафантазировать свой конец как-то перо не поднимается, так что допишите его сами, кто во что горазд.  

И. Карамашев,
с. Имек