Факт смерти подтвержден
Факт смерти паренька из сибирского села подтвердят спустя 79 лет после самой гибели. И это будет сродни чуду.
Из письма Дмитрия Панкратова, председателя сообщества Московских ополченцев: «Красноармеец Бутонаев Андрей Николаевич, 1918 г.р. (1922 г.р.?), уроженец села Малая Сея Таштыпского района Хакасии.
Призван в РККА Таштыпским РВК. Служил предположительно в 91-й стрелковой дивизии 24-й Армии СибВО. В июле 1941 года эта дивизия была отправлена на фронт. Принимала участие в Смоленском оборонительном сражении уже в составе 19-й Армии Западного фронта и Московском оборонительном сражении. В октябре 1941 года была окружена в районе Вязьмы. Остатки дивизии погибли 11-12 октября 1941 года при попытке прорыва из Вяземского котла. С этого периода красноармеец Бутонаев А.Н. числится пропавшим без вести.
Во время проведения Вахты Памяти, посвящённой 75-летию Победы в Великой Отечественной войне 1941-45 гг., в районе д. Перятино Ельнинского района Смоленской области были обнаружены личные вещи – крышка от котелка, предположительно принадлежавшая красноармейцу Бутонаеву Андрею Николаевичу, числящемуся пропавшим без вести с 1941 года. Считаем, что данная находка позволяет установить место гибели бойца, о чем прошу сообщить его возможным родственникам».
Вот так, друзья, возможную судьбу нашего земляка установили поисковики из Москвы. И эта крышка с неровной, оборванной, будто жизнь, надписью «Бутонаев Андрей Ник…» – сродни чуду. Потому что найдена в Вяземском котле. Какой страшный и жестокий каламбур – крышка котелка из Вяземского котла. Вот и всё, что осталось…
Но ведь не было и этого? Были данные о безвозвратных потерях, составленные уже в 1945 году Таштыпским РВК, где значился Андрей Николаевич Бутонаев 1922 года рождения. И стояла точная дата призыва – 24 июля 1941 года и примерная дата потери – сентябрь-октябрь 1941 года.
Ушёл, и будто не было. Ни номера части, ни вешек пусть краткого, но боевого пути…
И в пояс бы поклониться поисковикам – мы теперь можем хотя бы примерно сказать, как же страшен и горек был путь мальчика из Малой Сеи. Всего два слова – «Вяземский котёл». Два слова, которые вслух долго не произносили историки, предпочитая говорить о войне с момента победы под Москвой, вычеркивая из памяти мучеников Вяземского окружения и горечь страшных просчетов и поражений.
Покажите, как могут воевать сибиряки
91-ая стрелковая дивизия, куда попадает Андрей, носила название «Ачинская» – по основному месту дислокации перед войной. Впрочем, Ачинск был не единственным местом её дислокации. К примеру, 613-й стрелковый полк передислоцировался в 1940 году в Минусинск, а 338-й гаубично-артиллерийский – в Кемерово. Но все они входят в состав 91-й стрелковой дивизии, а та в свою очередь – 24-й армии, командует которой генерал С.А. Калинин.
Из книги генерала С.А. Калинина, командира 24-й армии «Размышляя о былом»: «В Сибирском военном округе на 22 июня 1941 года были назначены окружные маневры. Отданы последние распоряжения. До начала действий оставалось не более двух часов.
И вдруг что-то случилось. Примерно часов в семь вечера, по местному времени, из соседней деревни к нам в лес прибежал обычно неторопливый и степенный комендант штаба Передков. Запыхавшийся, возбужденный, он еще издали выпалил:
– Война!.. Фашисты напали на Советский Союз. Бомбят наши города…
В соответствии с полученной директивой, из соединений округа предстояло за несколько дней сформировать готовую к боевым действиям 24‑ю армию. Командовать ею было приказано мне.
25 июня получили новую директиву Ставки. В ней предписывалось: 24‑ю армию перебросить на запад и развернуть на рубеже Ржев – Дорогобуж. Погрузку частей армии начать 26 июня.
Проводить нас на фронт приехали работники обкома партии и облисполкома, семьи, друзья. У всех – строгие, серьезные лица. Крепко жали руки, желали успехов.
– Покажите фашистам, как умеют воевать, защищать Родину сибиряки! – сказал на прощание секретарь обкома партии Барков».
И покажут. 24-ая армия поляжет в Вяземском котле. И если бы она одна.
Впрочем, еще до страшной точки под Вязьмой будет почти три месяца безуспешных боев на Смоленском направлении. 91-ая дивизия удерживает рубежи в районе Духовщина – Ярцево.
Об этом весьма точно в книге генерала Калинина. И в добром десятке фронтовых документов. И все они оставляют впечатление странного топтания на месте. Бесконечные попытки наступления и бесконечные откаты назад.
Утром 24 июля дивизия форсирует реку Вопь, переходит в наступление в направлении Духовщины. Есть приказ генерала – смело продвигаться вперед, сосредотачивая все усилия на главном направлении и оставляя на флангах только прикрытие. И воины рвутся вперёд, оставляя неприкрытые фланги. Но за Вопью… противника не обнаружено. Дивизии продолжают наступление. И натыкаются на контратаку противника и атакует тот танками! Отступают… Но оказывается противник обошёл с флангов и отрезал путь к отступлению. Группа генерала Калинина прорывается через окружение, неся потери. И 27 июля вновь возобновляют наступление, опять форсируют Вопь, и вновь наступление захлебывается. Еще одна попытка одолеть рубеж Ярцево сделана 3 августа. Удалось продвинуться на 1 км в районе Заовражье. Потери дивизии к этому моменты составляли уже более 8000 человек.
3 августа Калинина снимают и переводят на тыловую должность. Больше он боевых командных должностей не занимал. Его отправляют в Новосибирск – готовить сибирские части для обороны Москвы. И в какой-то мере это спасает ему жизнь. Части Калинина вошли в состав 19-й армии генерал-лейтенанта И.С. Конева (впоследствии маршала СССР).
И начинается подготовка к новому наступлению на Духовщину.
Оно продлиться до 31 августа. Серьезного продвижения 19-ая армия не достигла, понеся при этом большие потери. За два месяца продвижение наших войск не превысит 10 км. Вот так, в безуспешных попытках продвинуться вперёд, почти в каждодневных боях, 19-ая армия будет готовиться противостоять главному удару фашистских войск на Москву.
Трагедия Вязьмы
Да, с этого удара и начнется трагедия Вязьмы и Брянска. Его ждали в направлении шоссе Смоленск – Вязьма, и именно там советское командование скапливает основные силы – 19, 24, 16, 30, 32-ая армии Западного и Брянских фронтов, оголяя фланги. Но фашисты бьют южнее и севернее, по незащищенным участкам, охватывая основные силы Брянского, Западного, Резервного фронтов. И охватывают молниеносно.
Немецкий офицер Гроссман Хорст вот так расскажет о Вяземских событиях: «2 октября 1941 года группа армий «Центр» фельдмаршала фон Бока совместно с тремя армиями (2, 4, 9) и тремя танковыми группами (2, 4, 3) при поддержке воздушных армий приступила к решительному наступлению на противника в направлении Москвы. На левом фланге действовала 9-я армия вместе с 3-й танковой группой. Двумя ударами на Брянск и Вязьму противник к 13 октября был разгромлен. В донесении вермахта сообщалось, что русские потеряли 67 стрелковых, 6 кавалерийских, 7 танковых дивизий, 663 000 пленных, 1242 танка, 5412 орудий».
Фашисты оставили о событиях под Вязьмой и Ржевом массу хвалебных воспоминаний. О Сталинграде, к примеру, они будут вспоминать куда с меньшим упоением. Но запомним эти даты – 3 октября – 17 октября. Две недели, четырнадцать дней. Миллионы солдатских жизней и пять армии…
Горестная цена просчетов и ошибок командования.
«Москву защищать некем и нечем. Повторяю: некем и нечем»
Вечером 4 октября командующий Западным фронтом И.С. Конев доложил И.В. Сталину «об угрозе выхода крупной группировки противника в тыл войскам». На следующий день аналогичное сообщение поступило от командующего Резервным фронтом С.М. Буденного. Семен Михайлович доложил, что «образовавшийся прорыв вдоль Московского шоссе прикрыть нечем». 5 октября Ставка утверждает решение командующего войсками Западного фронта об отводе войск на Ржевско-Вяземский рубеж.
6 октября приказ об отходе отдан. Обратите внимание – два дня. Но эти два дня будут решающими, и отступление в условиях плотного окружения становиться практически невозможным.
8 октября Конев отдает приказ выходить из окружения в район Гжатска. Этот приказ выполнят далеко не все. Сам Конев выйдет из окружения с полком связи. В кольце останутся три командарма: Лукин – 19-ая армия, Ракутин – 24-ая армия, Вишневский – 32-ая армия. И более полутора (по разным данным до 2,5 млн) солдат и офицеров.
Самое непостижимое, что не будет сделано ни одной попытки прорвать кольцо извне? Почему? А нечем было прорывать…
8 октября штаб 19-й армии командарма Лукина просит помощи и… принимает радиограмму Ставки за подписью Верховного Главнокомандующего: «Из-за неприхода окружённых войск Москву защищать некем и нечем. Повторяю: некем и нечем».
Они просят поддержку авиации, но не дожидаются её. 12 октября на короткий момент удается прорвать кольцо. Лукин тут же отдает приказ о выводе войск, но противник быстро сориентируется и сконцентрирует удар, и мешок вновь захлопнется – уже навсегда. Если бы в тот момент поддержали окруженных свежими силами. Если хотя бы артиллерийским огнем… Если бы…
В Вяземском котле попал в плен командир 19-й армии генерал-лейтенант М.Ф. Лукин (на снимке) и командующий 32-й армией генерал-майор С.В. Вишневский, погиб командир 24-й армии генерал-майор К.И. Ракутин. Обезглавленная, лишенная командования армия рассыплется, пытаясь выходить к своим малыми группами и сражаться, все время сражаться. Эти внутренние бои будут продолжаться вплоть до конца ноября. Агония, мучительная и страшная агония войск, которых оставили умирать.
О подвиге народного ополчения
Вот там-то в этом кольце окажутся рядом сибиряки 19-й армии и дивизии ополченцев Москвы. Молодые, необстрелянные ребята из сибирских деревень и добровольцы-москвичи из числа тех, кто не должен был вовсе воевать – по здоровью, по возрасту, потому что находился под бронью – профессура, музыканты, студенты.
4 июля 1941 года Государственный комитет обороны СССР издал постановление №10 о создании в стране дивизий народного ополчения. И на него откликаются тысячи и тысячи человек. Вот несколько примеров: из числа профессоров и студентов консерватории формируется несколько отделений ополченцев, среди них профессор-пианист Абрам Борисович Дьяков. Они назовут себя «Батальоном имени Чайковского». Будут сформированы писательские роты и роты артистов. Цвет интеллигенции. Люди, совершенно не представляющие, что такое война. Не державшие оружия, часто близорукие, перешагнувшие или не достигшие возраста призыва. И это их бросят в бой под Вязьму, вооружив одной винтовкой на троих, едва обучив, не обмундировав толком. Кинут, как пушечное мясо.
Но выжившие станут летописцами Вязьмы. Это им мы обязаны тем, что подвиг Вязьмы не забыт.
Вот почему весточку из Вяземского котла от погибшего паренька Андрея Бутонаева и принесут нам поисковики из сообщества потомков московских ополченцев. Они искали своих, а нашли нашего… Господи, все они тогда были наши, московская интеллигенция и сибирские крестьяне, досыта и до смерти хлебнувшие из Вяземского котла. «Здесь нет ни одной персональной судьбы – все судьбы в историю слиты» – споет впоследствии еще один москвич. И как же точно подходят эти слова к тем тысячам тысяч, полегшим под Вязьмой.
И две недели замкнутые в окружении солдаты будут героически биться, оттягивая на себя основные силы противника. Вплоть до 20 октября фашисты не смогут продолжать наступление на Москву, уничтожая тех, кто остался в котле. 14 дней, за которые к Москве успеют подойти свежие части сибиряков, дальневосточников, уральцев. И эти свежие силы прикроют столицу собой и обеспечат успех битвы под Москвой.
Судьба же оставшихся в котле будет страшна. Мало кто сумеет прорваться к своим. Из 12 дивизий ополченцев 9 погибнут под Вязьмой.
Плен страшнее смерти
В 91-й стрелковой дивизии, где служил Андрей Бутонаев, и численный состав которой был порядка 50000 человек, из окружения выйдут только 300. Среди них не будет Андрея. Какова его судьба? Погиб в плену? Ведь число пленённых под Вязьмой по разным данным от полумиллиона до 613 тысяч. Такого количества военнопленных не ожидали даже фашисты. А потому пленных добивали и убивали, издеваясь и унижая. И их судьба страшна.
Борис Рунин, ополченец, писатель, впоследствии напишет: «По дороге в лагерь их ничем не кормили. Они питались попадавшимися по дороге капустными листьями, корнями, ржаными колосьями с неубранных придорожных полей. Воду пили из дорожных луж. Останавливаться у колодцев или просить напиться у крестьян строго воспрещалось. Так, в течение пяти дней – с 9 по 13 октября 1941 года – гнали колонну пленных в Дорогобужский лагерь. Колонну сопровождала машина, на которой были установлены четыре спаренных пулемёта. По пути в одной из деревень под печкой сгоревшего дома пленные увидели полуобгоревшую картошку. Около 200 человек бросились за ней. Из четырёх пулемётов был открыт огонь прямо в толпу.
Смертность в лагере от голода, холода, болезней и расстрелов достигала 3-4 процентов в день. Это значит, что за месяц весь состав пленных вымирал. За два с половиной осенних месяца – октябрь, ноябрь и часть декабря – вместе с гражданскими пленными, составлявшими большинство, в лагере умерло 8500 человек, то есть больше 100 человек в среднем в день. В зимние месяцы ежедневно умирало от 400 до 600 человек. Ежедневно 30-40 длинных дрог грузилось трупами умерших и замёрзших. В штабелях трупов, складывавшихся, как дрова, возле бараков, были и живые. Часто в этих штабелях двигались руки, ноги, открывались глаза, шептали губы: «Я ещё жив». Умиравших хоронили вместе с мёртвыми».
Читаешь и понимаешь: лучше смерть в бою…
Забвению не подлежит
Но знаете, что самое страшное? Что смерть в бою, там под Вязьмой, практически всегда означала забвение.
Жители Вяземской области вспоминали: «...в марте 1943 г. немцы стали гонять нас в окрестности деревни Мартюхи. Здесь по долине небольшой речушки, окружавшей деревню, лежали наши солдатики. Было их очень много. Лежали несколькими слоями друг на друге. Мы снимем верхний слой, похороним, а следующий, еще замерзший, оставим до следующего дня, чтобы оттаял. Так работали около месяца, похоронили около семи слоев. Немцы очень боялись эпидемий».
Вязьма будет освобождена в 1943 году, 12 марта. И местные жители отнесут бережно сохраненные документы погибших, солдатские медальоны в военкоматы. Но эти документы исчезнут бесследно, на десятки лет оставив героев Вязьмы без вести пропавшими.
Почему? Да потому что каждый официально признанный убитым солдат увеличивал число потерь. А его очень долго не называли. Советский Союз просто обязан был победить малой кровью. Вот почему в учебниках истории не упоминались Ржев, Вязьма, Брянск – самые страшные «котлы» Великой Отечественной, замалчивалась трагедия «Невельского мешка»… Не верите? Откройте любой советский учебник истории и поищите упоминание о Ржеве и Вязьме. Новые поколения должны были учить на победных примерах.
Чего боялись тогда? Бросить тень на погибших? Так мертвые сраму не имут. Показать, как страшно учились мы воевать и побеждать? Страшно, но это правда о войне. И без неё цена Великой Победы будет не полной.
Есть в этом умолчании какая-то страшная подлость перед погибшими, их семьями, историей. Ведь до сих пор далеко не все имена названы. Но среди названных теперь звучит имя Андрея Николаевича Бутонаева. Имя, старательно нацарапанное на крышке солдатского котелка. Имя, которое шло к своим землякам 79 лет. Имя из страшного Вяземского котла!
Наталья Ковалева
Оставить сообщение: