– С чего началась война для вашей семьи?
– Мне было 6,5 лет, когда началась война. Жили в Пермской области, Еловском районе, селе Брюхово. У нас на колхозной конторе стояло радио, по нему и передали. Народу сбежалось… Из нашего села на войну многих забрали. Отца моего, Ивана Кузьмича, еще в 1937 взяли на службу. Оттуда – сразу на фронт. Больше мы его не видели. Лишь получили документ, что пропал без вести.
– Какое у вас было детство?
– Нужно было помогать родителям. Свободного времени почти не было. В маленьком домике нас жило шестеро. Два старика – дедушка с бабушкой, почти неходячие, три брата, я – средний. Мать, Татьяна Петровна, одна в колхозе работала конюхом.
В те годы всех привлекали к работе. Маленьких ставили ездить на лошадях. Возили копна сена на волокушах. Женщины сначала вручную на волокуши складывали его, а мальчишки подвозили его к стогам, где сено снова перебрасывали.
Пашню боронили тоже мальчишки. Были спаяны две бороны, в которые запрягали лошадь. Те, кто постарше, работали с вилами.
Когда хлеб поспевал, трудились мы наравне с женщинами. Они серпом жали хлеб. Затем завязывали снопы пшеничным жгутом. К вечеру их собирали и ставили в суслон. В него входило 12 снопов. Сверху один сноп, одевался как шляпа, чтобы дождь не промочил. Прямо на поле снопы складывали в скирды, а зимой молотили.
Большая часть работы делалась вручную. Женщины сбрасывали мешки с зерном на землю, а мы, маленькие мальчики, ехали на лошадях и эти мешки собирали. По два-три человека еле-еле поднимали его и забрасывали на телегу. Мешок положат тебе на спину, идешь, упадешь, а он сверху придавит… А ведь они тогда были большие, по 60 килограмм. Насыпать старались неполный, дети все-таки. Неимоверно тяжелый труд. Сколько слез, пота было пролито.
Было столько мошкары, покоя она не давала просто. С головой закрывались, а спасу все равно не было.
Потом появился комбайн. Какое это было счастье, ведь тяжёлый труд удалось хоть немного облегчить. Но только лишь немного…
В посевную тоже делали все вручную. Женщины нагребали в лукошко из липового луба (кора – прим. ред.) зерно, вешали его на себя, и шли разбрасывали его по полю.
Война требовала быстрых и кардинальных изменений во всем укладе жизни страны. Был сформулирован лозунг «Все для фронта, все для победы!». Не щадя своих сил, трудился героический рабочий класс, трудились и семьи в глубинке России. Сдавали молоко, яйца, держали живность, чтобы отдать на благо победы. А когда созревала картошка, каждая семья отваривала ее так, чтобы она чуть-чуть сырая была, кожицу снимали, затем нарезали прямоугольниками и сушили. И вот эту картошку тоже отправляли на фронт. Женщины вязали варежки, носки, шили кисеты.
– Если все уходило на фронт, сами голодали, наверное?
– Мы хлеба не видели. Ели все, что было съедобным из растений: лебеду, репей (из репья, между прочим, вкусная каша получается, на тыкву немного похожа…), молодые ветки липы мололи на мельнице.
Помню, как с другом Сашкой мы ходили в один класс. У отца его бронь была, он на фронте не был. Сашке мать всегда клала кусочек хлеба с собой, там, конечно, примеси лебеды были, но мало очень. Он когда его ел, у всех слюнки текли. Ведь у него одного хлеб был.
– … а вы после войны пробовали такую кашу готовить?
– Нет (смеется). Все это мне противно. – И горько добавляет. – Сейчас, спустя годы, удивляюсь, как мы выжили… Так всегда хотелось кушать.
– Ваш характер изменился после войны?
– Каким бы я был, не знаю. Война меня сделала дисциплинированным, научила трудиться, людей уважать и делать только добро. Никогда никого не обижал, не воровал, честно трудился.
– Какой эпизод из вашего детства всплывает в памяти особенно часто?
– Как чуть не погиб несколько раз. Брат Павел уже стал на тракторе работать, ему было 14 лет. Я с ним пошел на плуге трудиться. Как раз дождик небольшой прошел. Я встал, чтобы поднять плуг. По скользкому металлу, поскользнулся и упал под него. И колесо с шипами на меня идет, буквально еще секунда и оно прошло бы по голове. Тут брат увидел… и затормозил.
Еще помню, как скот с одноклассником пасли. Частный скот пасли по очереди, чередуясь домами. А в июле, в самом жарком месяце, бегают, оводов очень много. Поэтому скот выгоняли вечером и пасли ночью. Однажды, только солнышко начало садиться, коровы легли пережёвывать жвачку. Друг Павел лег на горочке, а я под холмиком. Сидел, да и уснул. И вдруг слышу, Павел кричит:
– Колька, волк! Колька, волк бежит!
Вот слышу, а встать не могу. Потом как-то собрался весь, проснулся, а волк метрах в трех от меня…
А когда колхозный скот пасли, еще дальше угоняли стадо. В «Яшкину яму». Ночью жгли костер, ведь обязательно придут волки, будут стоять на горе и выть. Было очень страшно, но куда денешься.
Со своей женой Людмилой Николай Иванович уже 60 лет вместе. Познакомились, когда Николай был комбайнером, тогда еще девчонкой Людмила пришла на практику, после агрономического техникума. Николай Иванович вспоминает:
– Ехали по полю, на встречу какая-то девушка шла. Подошла к нам: Здравствуйте! Будем работать вместе! Я приехала на практику.
Поселилась она в деревне. Ну мы и давай с другом Гришкой за ней ухаживать. Она выйдет, а Гришка на гармошке играет. Я про себя думаю, раз он гармонист, она, наверное, больше к нему симпатию иметь будет. Нет, смотрю ко мне поближе. Гришка дело это увидел и отступил. У нее практика кончилась, и она уехала учиться.
Я уборочную закончил и меня в армию отправили. Людмиле написал письмо. Домой в соседний колхоз добирался на попутке, там ведь никто не знал об этом известии.
Как сказал – мама в слезы. Ребятишки сбежались, девчонки. Вот только Людмила провожать не приехала. Оказывается письмо еще не успела получить.
Прослужил три года и вернулся в последних числах октября. Несколько дней никуда не выходил. А потом собрался и приехал к ней.
И вот, 19 декабря 2016 года будет уже 60 лет как Людмила Ванифантьевна и Николай Иванович живут вместе. Воспитали двоих детей – дочку Надежду и сына Василия. И теперь уже выросли внуки.
– Как так получилось, что вы стали жителем Таштыпского района?
– Когда вернулся из армии, время было тяжелое, год дождливый. Колхоз даже семян не заготовил. Поэтому и отправились сюда, на целину. Приехали с одним чемоданчиком на Имек. Как сейчас помню, пасха была, теплынь, все гуляют.
Жил здесь родственник жены. Он пасечник был. К нему директор частенько ездил медовушки попить. Он нас и устроил на работу. Как на целину приехали, так и остались тут. Проработал 2 года на комбайне. Меня избрали секретарем комсомольской освобожденной организации. Кое-что подладил, восстановил цеховые организации. А образования у меня всего 7 классов было. Меня направили в Минусинск, в советскую партийную школу. Отучился три года, вступил в партию. После окончания школы направили в совхоз «Советская Хакасия» председателем рабочего профсоюзного комитета. Спустя несколько лет вернулся в Таштып в партийную комиссию в обком партии. Так и работал в «белом доме», пока партийная организация не развалилась.
Когда создавалась книга о Таштыпском районе Николай Иванович внес свою лепту. Написал о работе комитета народного контроля, где тоже работал много лет.
– С высоты своего жизненного опыта, что можете пожелать молодежи?
– Когда-то у нас было большое количество друзей, сейчас уж нет никого. Но мы, старики, это закон жизни. Страшно то, что у молодых друзей мало. Никто друг к другу не ходит, не общается, а ведь мы должны быть сплоченными людьми. Как газету получим, так удивляемся. Как мы себя ведем: каждый день убийства, родственники друг друга убивают. Такого раньше не было. Народ запивается. И все это ерунда, что работы нет. Кто хочет, тот всегда ее найдет. Хотелось, чтобы люди уважали друг друга. Чтоб дружба была!
У Николая Ивановича три медали: «Ветеран труда», «За освоение целинных и залежных земель» и «Дети войны». Последняя из них – самая дорогая. Ведь сколько слез, боли прячется за ней. Надо иметь мужество и волю, чтобы растормошить затянувшиеся душевные раны. Глядя на медаль, воспоминания нахлынут, и, вспоминая все новые подробности, словно вернувшись в те непростые годы, можно еще долго рассказывать нам о своей войне. Возможно, детская память отметила, и не самое важное, просто мелочи. Но это – память сердца. Сердце, которое перестрадало войну.
О войне написано немало повестей, рассказов, песен, стихов и книг. Но, пожалуй, никогда не наступит время, когда можно будет сказать: «Достаточно. Всё уже сказано». Всего сказать не удастся никогда…
Алена Генке
Оставить сообщение: