В армию забрали осенью после уборки. Мать, провожая его, сильно плакала:
– Да не плачь ты так, мама, – уговаривал её Иван.
– Да ведь ты у нас основной кормилец, – причитала мать.
Служил он в танковых войсках механиком-водителем. После службы в армии снова вернулся в колхоз, но сел уже на гусеничный трактор. Вскоре женился. В жёны взял девушку из соседнего села, познакомились на учебе. Она училась на бухгалтера. Иван вежливо называл её Дарьюшка, но она засопротивлялась:
– Да какая я тебе Дарьюшка. У меня рост сто семьдесят сантиметров и вес семьдесят килограммов, а ты – Дарьюшка. Дарья я и всё!
Дарья, так Дарья, а короче Даша. На том и порешили.
Свадьбу сыграли скромно, да и на что было шиковать-то. В магазине ни обуть, ни одеть ничего нет. Хорошо хоть мать Дарьи хорошо шила, она и пошила наряд невесте на свадьбу. Благо машинка швейная своя была. Иван женился в солдатской одежде.
Зажили дружно и ладно. Народились детки – трое: две дочки и сын. Иван души в них не чаял. Подросли, пошли в школу. Учились все хорошо, умные были детки, да и в кого было быть педагогами. Дарья работала в совхозе главным бухгалтером. Иван – бригадиром тракторно-полеводческой бригады.
Шло время, дети окончили школу и разъехались кто куда.
Начав работать бригадиром, Ивану парторг совхоза предложил вступить в партию. Он согласился.
Как-то на партсобрании парторг сказал, что через двадцать лет наступит коммунизм, но точную дату сказать почему-то забыл. Шли годы, десятилетия, а коммунизм, как горизонт, отодвигался всё дальше и дальше. И почему-то не наступал.
Вот уже не молодые Иван и Дарья решили обзавестись пчёлами. Купили у старого пчеловода сразу несколько семей и стали постигать пчеловодческую науку. Давалась она не сразу, сколько болезненных укусов пришлось перенести им во время осмотра пчёл. Но как говорят: опыт дело наживное. С годами стало дело спориться, стали продавать мёд, появилась лишняя копейка в доме. Дарья все лишние деньги несла на сберкнижку.
И вот набралась сумма, на которую купили новую «Ниву» тогда только пошедшую в продажу. Пригнав машину домой, Иван заехал в магазин, купил водки «Столичной» пять бутылок для обмывки. Заехав в ограду, где его уже ждали родственники, дети и внуки, Иван откупорил бутылку, и стал из неё поливать сначала крышу, потом стёкла и затем колёса. Открыл капот и облил двигатель. Запах алкоголя разнёсся вокруг.
– Вот вражина, – сказал в полголоса Михаил – зять Ивана, муж младшей сестры. – Тут колосники горят, а он добро выливает.
Все зашикали на Михаила, но он не унимался. Он всегда был такой, шубутной, и в компании они часто ругались с Иваном.
В этом году уродился хороший донник на поле, в пяти километрах от деревни и все пчеловоды решили свезти пчёл на пасеку. Не отстал и Иван. Он вечером приготовил пчёл к перевозке, а вот с кем грузить – это была проблема. Зять Михаил панически боялся пчёл, он сразу пошёл в попятную.
– Да ты что меня хочешь заживо в могилу зажить, – заявил Михаил. – Поищи ещё кого-нибудь.
Иван вспомнил про соседского паренька Витьку. Он в прошлом году закончил школу, нигде не работал и не учился. Короче болтался туда сюда. Иван Семёныч пошёл к соседу. Тот глядел телевизор. Он его глядел сутками.
– Вить, а Вить, – с порога начал Иван Семёнович, – помоги.
Витька выслушал Семёныча и сделал заключение:
– А если сожрут, то тогда что?
– Да я тебя запакую так, что не одна пчела не укусит, – ответил Иван Семёнович и добавил. – Да я же не бесплатно.
Вывозить решили утром, пораньше. Витька задумался:
– А вдруг я просплю, сёдня танцы в клубе.
– Да разбужу я тебя, – пообещал Иван Семёныч.
Утром Семёныч встал пораньше, завёл «Ниву» специально погазовав подольше, чтобы разбудить Витьку. Но он не подвёл. Пришёл вовремя, правда рожа была заспанная. Поздоровавшись, они выкатили прицеп, подцепили его и стали облачаться в комбинезоны. Одев маски-москитники, они стали таскать тяжёлые ульи. Нагрузив телегу Семёныч сказал, что все не вошли и придётся грузить в салон.
Витька сначала запротестовал, сказав, что ещё лучше один раз приехать, но Иван Семёныч уговорил его погрузить семь в салон. Убрали сиденья и стали грузить. Одна, две-четыре. Вот и чудненько и ладненько. Пчёлы в ульях, которые были в салоне зашумели и хорошо было слышно, как нарастал гул.
Плавно тронулись в сторону пасеки. Сняли сетки с головы, Витька бросил их на ульи взад, и завели разговор.
– Вить, а Вить, ты на танцы-то ходил? – спросил Иван Семёныч. Витька заулыбался:
– Ходил, ответил он.
– Наверное, и девчонка у тебя есть?
– Есть, – ответил Витька.
– Ну как всё прошло удачно? – поинтересовался Семёныч.
– В смысле? – переспросил Витька.
– Да в прямом смысле. Вот я когда был молодым, – начал Семёныч, – у меня был наставником Николай Иваныч, так он говорил мне так. Ты, Ванька, железяку-то сильно не дави, это тебе не девки, железяка может сломаться, а вот девку чем сильнее жмёшь, тем она податливее.
За этими наставлениями Семёныч не заметил глубокую промоину и машину подбросило сначала перед, а потом и зад. Семёныч смачно выругался на себя.
А на лобовом стекле закрутилась пчела, потом вторая, третья…
Витька открыл дверь и как десантник выпрыгнул наружу, перевернувшись два раза на ходу, вскочил на ноги. Ушиб локоть, но это по сравнению с роем пчел – ерунда.
Иван Семёныч затормозил машину схватил сетки. В салоне было полно пчёл. Они ползали по стёклам туда сюда. Семёныч протянул сетку Витьке и сам одел тоже сетку.
– Садись, поедем.
Но Витька наотрез отказался:
– Я уж лучше пешком, тут немного осталось.
Семёныч потихоньку покатил на пасеку. Витька побежал вслед.
Проехав метров триста Семёныч ощутил, что по ноге ползает пчела. «Вот зараза, нашла ведь где-то дырку» – заключил Иван Семёныч. Пчела ползала по голени путаясь в волосах. Было щикотно. Пчела пробиралась вверх. Вот она ползает уже по бедру. Семёныч укусов пчёл сильно не боялся, он привык к ним, но опухать сильно опухал. Пчела завозёкалась где-то в промежности и тут терпение Ивана Семёновича лопнуло. Он придавил пчелу рукой и… будто кто шило воткнул в промежность и кипятку плеснул. Семёныч выругался. Выскочил из машины. И что-то крича, стал прыгать возле машины. Ему бы ещё копьё и набедренную повязку – был бы точно папуас.
– Ы-ы ы! – кричал Семёныч перемешивал этот рык с какими-то фразами. Почему-то пчела у него стала собакой женского рода, он часто зачем-то вспоминал маму..
Видя как пританцовывает Семёныч, подбежал Витька:
– Семёныч, что с тобой?
– Да пошёл ты на… – выругался Иван Семёныч, отправив Витьку в то самое больное место. Пританцовывая, забежал за машину, снял штаны. Виновница адской боли, сгорбившись, сидела в волосах.
– Ах ты «женщина лёгкого поведения», – Семёныч схватил пчелу и сжал её пальцами. На глазах выступили слёзы от боли. Он собрался силами и провёл визуальный осмотр больного места. Жало, как бывалый казак, в седле, сидело крепко. Мускульный мешочек его конвульсивно содрогался, выдавливая из себя яд, проводя терапию того места, куда его воткнула пчела, чтобы всегда оно было живо и здорово – то место! Семёныч схватил жало пальцами, сжал его и выдернул.
– Ыы, – снова взвыл он от боли.
Витька стоял в стороне и хохотал до боли в животе.
Семёныч надел штаны, перевёл дух, и ещё раз отругав уже мертвую пчелу сказал:
– Поехали! – Но Витька почему-то отказался…
Пчёл разгрузили на пасеке, поставили все ульи на подставки и открыли летки. Пчёлы как по тревоге все кинулись наружу и стали облётываться. Иван Семёныч пробыл на пасеке до вечера, Витька ушёл пешком домой, что ему молодому пять километров.
Вечером Иван Семёныч всё рассказал жене. Она внимательно выслушала рассказ, потом сказала:
– Не верю, покажи.
Иван Семёныч стянул штаны. У Дарьи Николаевны округлились глаза, она всплеснула руками и подвела итог:
– Вот это да!!! Надо Ваня скорую вызвать, – предложила Дарья.
– Да всё прошло, – ответил Иван Семёныч. – Вот только опухоль осталась.
На другой день Иван Семёныч пришёл на работу. В конторе уже были трактористы, управляющий и агроном. Семёныч рассказал всё, что с ним было вчера, повергнув в хохот всех, кто был в конторе.
Немного отдышавшись, управляющий серьезно заметил:
– Иван Семёныч, а всё таки надо сходить к врачу.
– Зачем? – возразил Семёны.
– А чтоб укол поставили. Ну такой, чтобы боль прошла, а опухоль осталась.
И снова взрыв хохота раздался в конторе.
– Вам-то смешно, – обиделся Семеныч. – А вот мне не до хохота вчера было. Знаете как это больно.
И снова хохот покатился по конторе. И ещё неделю хохотала деревня при виде Семёныча. А он и не смущался Еще бы! На всю неделю он стал объектом особого внимания в деревне. Вот так-то.
Иван Карамашев
Оставить сообщение: